Максим Шостакович: «Где дети, там и я!»

Возвращение Максима Шостаковича на родину состоялось не вчера.

Почему сын великого композитора вернулся на родину из Америки

Возвращение Максима Шостаковича на родину состоялось не вчера. Дирижер, сын великого русского композитора Дмитрия Дмитриевича Шостаковича, несколько лет назад приехал в Петербург из Соединенных Штатов, привез семью, создал здесь благотворительную школу, отметил в России свое 65-летие. На прошлой неделе мы встретились с известным дирижером перед его концертом в петербургской Филармонии и задали ему глупый и главный вопрос: зачем?

По паспорту - американец, в душе - русский

- Максим Дмитриевич, вы родились в Ленинграде, здесь получили музыкальное образование, а в 1981 году вроде бы насовсем переехали в США. И теперь вы снова здесь. Зачем вы все-таки вернулись в Россию?

- Дело в том, что, когда мои дети, Максим и Маша, стали подрастать, мне захотелось, чтобы они были настоящими русскими людьми. Чтобы ощущали свое национальное самосознание и в общем-то жили в России. И когда здесь стало свободней, мы приехали, организовали благотворительную школу. Туда же поступили наши маленькие детишки. Это православная школа при храме Святой Екатерины, и дети в ней учатся из православных семей. Таким образом, мы и перебрались в Петербург. И свою концертную деятельность я теперь осуществляю отсюда. Потому что где дети, там и я.

- Но по паспорту вы гражданин США?

- Это по паспорту, в душе - русский.

- Но в Америке же было удобнее…

- Может быть, удобнее, но хотелось вернуться к своему народу, к своей стране, родине. Мы здесь лет шесть уже.

- Как вас приняли?

- Хорошо приняли.

- Дискомфорт чувствуете?

- Нет. Дороги, конечно, хуже, но это же не разговор. Я, конечно, очень привык к Америке. Там мне и природа нравится, и друзей у меня там много. Но сюда все равно тянуло…

- Связано ли это с тем, что вы религиозный, православный человек?

- Это тоже наложило свой отпечаток. В последние годы жизни в Америке мы даже переехали и поселились в доме рядом с Джордвильским русским монастырем на севере штата Нью-Йорк. Его настоятель - наш митрополит Лавр. С ним недавно встречался Путин. И сюда мы приехали, как говорится, не на пустое место. Здесь у нас есть свои духовники, люди, с которыми мы связаны в религиозном смысле. Это окружение бесценно для русского человека.

«Ростропович создает музей отца»

- У вас здесь квартира?

- До отъезда в Америку я жил в Москве. Когда мы приехали в Петербург, то какое-то время жили у моего друга Андрея Черкасова. Пока не купили и не отремонтировали новую квартиру.

- А квартира вашего отца, которую собирается переоборудовать Ростропович?

- Это совсем другое. Я был там со Славой и с Галей (Мстислав Ростропович и Галина Вишневская. - Прим. авт.). Мы присутствовали на освящении будущей квартиры-музея отца. Очень надеюсь, что из этого получится что-то хорошее.

- Какие-нибудь отцовские вещи в музей отдадите?

- Когда будет, куда их поставить. У нас есть кое-что, что заслуживает внимания и может стать музейной реликвией.

- Как вы вообще относитесь к тому, что Ростропович взялся за эту квартиру, то есть музей?

- Нормально. А почему бы нет? Очень даже хорошо отношусь. Ростропович и хотел сделать не просто какую-то квартиру, а чтобы это был музей, который сохранит память о моем отце, о том месте, где он жил.

Младшему сыну - 8, старшему - 42

- Расскажите о своих детях. Они ведь тоже музыканты.

- Да, мои дети учатся музыке. Поют в хоре, иногда даже в церкви. Моя старшая дочка Маша, которой сейчас уже одиннадцать лет, играла на концерте 25 сентября, в день рождения моего отца. Играла со мной и оркестром Филармонии. Еще она занимается балетом. И кстати, замечательно рисует.

Максимка тоже очень старается. Ему сейчас 8. И каждый год они вместе с Машей играют в концертах для людей, переживших блокаду.
У меня еще есть и старший сын, которому уже 42 года. Сейчас живет в Париже, сочиняет музыку, только электронную. Он к тому же замечательный пианист.

Был ли у Шостаковича осколок в голове?

- Недавно появилась новая книга о Шостаковиче «Наш отец»…

- Ее создал протоиерей Михаил Ардов - мой старый друг, еще с детства. Он собрал интервью со мной и сестрой Галей. Мне эта книга нравится тем, что в ней не какие-то музыкальные разбирательства, а семейные вещи, случаи, которые позволяют понять Шостаковича как человека. Говорят, книга всем нравится. В Москве ее даже объявили бестселлером. Я этому очень рад.

- Можете вспомнить случай, который бы дал понять, каким человеком был Дмитрий Дмитриевич?

- Вот, например, когда мы жили в Комарове в 1946 году, пленные немцы строили Приморское шоссе. И к нам время от времени приходил изорванный весь, несчастный такой немец. Он добрый был. Мы же с Галей к нему боялись даже подойти. Что с нас взять - маленькие дети, в газетах страшных карикатур насмотрелись. Отец сказал: «Не бойтесь его, он нормальный человек. Его ввергли в эту войну. Он не хотел никого убивать. Он такой же человек, как и мы все».

- Часто ли вам приходится отстаивать память отца?

- Разные случаи бывают. Например, появляются такие статьи глупые, бред просто. На некоторые я даже не реагирую. В одной американской газете какой-то человек заявил, что Шостаковичу во время войны маленький осколок попал в голову. И когда этот осколок поворачивался, мой отец сочинял очередную симфонию. Вы можете представить, какой бред! Никакого осколка, конечно, не было.

Как выговаривать букву «р»

- Как день рождения отметили?

- В узком кругу. Это произошло в деревне, в Ивановской области, под городом Южа. Мы ездим туда и зимой, топим печку в настоящей избе. Всех деревенских уже знаем. Там и церковь есть, которую мы в свое время с божьей помощью восстановили. На день рождения пришли мои друзья, в том числе отец Митрофан.

- Семья для вас главное?

- Семья - это обязательно. Сейчас я это особенно хорошо понимаю. Это мои дети. Я с ними даже играю в каких-то постановках, разыгрываю роли в школе.

Например, сыграл роль инспектора по учебным заведениям в Царском Селе. Про Пушкина была постановка. Я ходил там во фраке с лентой, давал какие-то указания. Я это очень люблю. Я вообще могу работать в любой обстановке, равно как и мой отец. Он говорил, что может писать музыку, несмотря на то что дети шумят.

- Есть ли место в Петербурге, где вам особенно хорошо?

- Это, конечно, место, где я родился. На Большой Пушкарской. Когда я прохожу мимо родного дома, вспоминаю, как мы уезжали в эвакуацию. Я - трех лет от роду - там начал выговаривать букву «р». Когда мы садились в машину, чтобы ехать на аэродром, я сказал папе: «Папа, а немец нас как трррахнет». И тут у меня впервые вырвалась настоящая «р». До этого не получалось.

Беседовал Максим ДЫННИКОВ