Высоцкого преследовали Черти и рифмы

Фотограф Валерий Плотников в силу профессии раньше других почувствовал, что с Владимиром Семеновичем происходит что-то страшное
Ни одному другому фотографу Владимир Высоцкий не позволял снимать себя так много, часто и эксклюзивно, как Валерию Плотникову. Их творческая дружба началась еще в 1967 году и продлилась вплоть до последних дней Владимира Семеновича, который ушел от нас 25 июля 1980-го. С той поры много воды утекло, но очередной день памяти гениального музыканта, артиста и поэта Плотников встречает в заботах и хлопотах над фотоальбомом «Владимир Высоцкий. Таганка…», который должен увидеть свет осенью. Трудясь над этим фолиантом, который станет самым полным фотосборником Высоцкого, 60-летний петербуржец Валерий Плотников невольно вспоминал все, что связано в его жизни с Высоцким, и с радостью поделился своими воспоминаниями и размышлениями с обозревателем «Смены».

Почему Володя фордыбачил

- Каков ваш фотоархив Высоцкого?

- 283 черно-белых негатива и 7 цветных слайдов Володи. Они сделаны на 16 съемках. Я бы мог снять гораздо больше, но Володя сорвал несколько съемок. Иногда меня его необязательность обижала и даже злила. Получалось, я понимал, что это для истории нужно, а Володя фордыбачил. Много позже я понял, что тогда Володе просто было безумно тяжело и обидно. Его коробило, что наша работа, извините, на хрен никому не нужна, - в советской прессе его фотографии все равно никто не публиковал. Мы с ним сделали 300 снимков, а увидели свет всего три карточки на Западе и еще три - в СССР.

А представьте себе масштаб проекта «Емельян Пугачев», к которому я делал фотопробы. В роли Пугачева - Высоцкий, а Екатерина II - Марина Влади. Кинотеатры брали бы штурмом! Но власти зарезали все на корню! Каково было Володе все это переживать! Кстати, фильм этот вышел, но только с участием актера Матвеева и актрисы Артмане…

Даже книгу отзывов на моей выставке в Ленинградском доме кино, в которой Володя сделал запись, конфисковали! Высоцкий написал: «Приехал я на выставку извне, с нее уже другие сняли пенки, да не забудут те, что на стене, тех, что у стенки». Испуг вызвали слова «у стенки». Кстати, и вахтер Дома кино тогда его на выставку пускать не хотел.

Марина привозила модные вещи

- Знаете, Валерий, в восприятии многих Высоцкий был более корневой, неприглаженной фигурой, нежели в ваших фотосессиях. Эти джинсы, рубашки джинсовые… Вы же его эстрадизировали!

- Скорей, европеизировал! Но я знаю, что Володе это как раз и нравилось. Он сам хотел быть таким. Говорил: «Эх, нам бы росточку!», так как был невысокого роста и даже рядом с Мариной проигрывал в этом компоненте. А джинсы… Володя очень полюбил джинсовый стиль, Марина привозила ему самые модные в ту пору вещи. На моих фотографиях действительно не повседневный Володя, не тот, что был каждый вечер в театре или в компаниях. Но таким, каким я Высоцкого снял, не снял никто. Главное же для меня, что ему мои снимки нравились.

«Если выпью, сорвусь»

- Мешала ли Высоцкому в жизни и творчестве алкогольная зависимость?

- Мы познакомились, когда ему было 29, а мне 23. Помню, как-то утром я зашел к нему в ленинградскую гостиницу «Октябрьская», мы направились в буфет, где я решил проявить гостеприимство и произнес красиво: «Ну что будем пить?» Володя тогда улыбнулся: «Нет, я ничего не буду!» Я настаивал: «Может, легкое белое вино?» - «Нет, нет». - «Ну а пиво?» И тут Володя сказал: «Если я выпью, то сорвусь!» А затем произнес совершенно незнакомую мне тогда фразу: «Я подшитый». Меня это ошеломило, на что он сказал: «Знаешь, я законченный алкоголик. Если выпью хоть чуть-чуть, то все - понеслось!»

Ему не хватало воздуха

- Считали ли вы Высоцкого своим другом?

- Я не был с ним совсем близок. Однако однажды я присутствовал при чудовищном Володином срыве, который закончился Склифом (клиникой имени Склифосовского. - М. С.). Это было действительно страшно. Неожиданно утром мне позвонил Володя: «Приезжай ко мне на Малую Грузинскую!» - «А что стряслось?» - «Приезжай быстро, ты мне нужен!» Ну хорошо, приезжаю - и вижу, что в квартире дым коромыслом, причем, судя по лицам «бойцов», все продолжалось еще со вчерашнего вечера. Володя откуда-то достает полный стакан коньяка: «Он твой! Только ни Володарскому, никому другому не давай!» Я в растерянности: он прекрасно знал, что я человек непьющий, да еще за рулем, и по всему выходило, доверил мне этот стакан охранять. А в ту пору спиртное в магазинах начинали продавать с одиннадцати утра, а водку и коньяк - вообще после двух часов. До одиннадцати часов страна просто погибала и страдала! В общем, передвигаюсь я по Володиной квартире со стаканом, делая вид, что пью. За мной по пятам ходят Володин друг сценарист Эдуард Володарский и другие, у кого спиртное кончилось. Но я охраняю стакан. Через какое-то время подходит Володя и выпивает этот стакан, при том что всю ночь и предыдущий вечер он держался. Но вот сорвался! А что для него стакан - надо еще! А где достать? Володарский говорит, что в бассейне «Москва» у банщика всегда имеется заначка. Все садимся на машины и в десять утра наносим визит банщику. Тот клянется, что у него ничего нет. До открытия магазина еще целый час! Эдик Володарский уговаривает банщика: «Сто рублей! Двести!» (200 рублей тогдашних примерно равны нынешним 500 долларам. - М.С.) Банщик мчится к какому-то своему знакомому, и вожделенный коньяк находится. В конце концов я уезжаю на съемку, а вечером вновь встречаю Володю со товарищи на квартире у Славы Говорухина. Компания уже никакая. Затем Володя повез Володарского домой на своем «БМВ». Гнал по Кутузовскому под двести. Жал на газ, и ему мерещилось, что за ним организована милицейская погоня… В общем, начинались глюки.

Я никак не мог понять, какой смысл в заглатывании алкоголя, который даже не идет в тебя? А они мне объясняли: «Это как воздух! Ну попробуй закрыть себе нос и не дышать пять минут!» Короче, в действие был запущен какой-то чудовищный механизм, который простым людям не объяснить, не понять. Ты не можешь заснуть ночью, отключиться и стать нормальным человеком. Черти, образы, рифмы! Они же преследовали Володю. А выпил - и вроде отступали. А так как, по рассказам Эдика, они начали пить в 13 - 14 лет, то доза все увеличивалась. Мало того, уже и не было дозы. Бутылка, две, три - пока сердце не откажет, печень или еще что-то. Страшно!

Обугленное сердце

Могу вспомнить и такой момент. То, как Володя уже в конце своих дней приходил в театральный буфет на Таганке и говорил буфетчице: «Сделай мне десятерной кофе!»

- Может быть, двойной?

- Именно десятерной! Своего рода чифир. У него не работал «мотор», его надо было завести. Организм еду уже не принимал, а надо было на чем-то жить и держаться, чтобы играть спектакли, выступать с концертами. Я помню страшные картины, когда Володя, тяжело дыша, забывал текст, уже не мог петь.

Помню, какой он был «обугленный» в последние год-полтора.

Жизнь предложила ему все - от творческих до бытовых радостей. В те времена у советского гражданина - два «Мерседеса»! Дачу он строил. В театре должен был сам репетировать спектакль как режиссер. На Одесской студии запускался его кинопроект. Он начал писать роман… И любовь была, все было, о чем мечтал. Весь мир объехал. Живи и радуйся! Но Володя прекрасно понимал, что на все уже нет сил. Жизнь предлагала: «Твори, живи!», а жить нечем. Наверное, ничего страшнее нет такой ситуации. Вот он и был обреченный, обугленный.

- Для большинства людей смерть Высоцкого в возрасте 42 лет была полной неожиданностью. А для его близких, каждый день наблюдавших его, эта смерть не стала случайностью?

- Мне трудно ответить за близких. Возможно, я видел чуть больше остальных благодаря своей профессии. Черные тени под глазами, которых раньше не было. Иное выражение лица… Нет, предчувствия у меня не было. Хотя меня очень тревожило, что Володя стал таким резким, угрюмым. На все огрызался. Думаю, потому, что физически страдал, совсем плохо ему было. Словно говорил: вот вы тут еще остаетесь, будете пить, гулять, мне бы вашу жизнь, ваше здоровье!..

Михаил САДЧИКОВ