Надо ли прощать погибших немцев?

Православный священник проводит службы на немецком военном кладбище
Есть недалеко от Питера, в деревне Сологубовка, необычное кладбище. Самое крупное захоронение немецких солдат в Восточной Европе насчитывает около 35 тысяч могил. А на кладбище находится православный храм Успения Божией Матери. Его настоятель - священник Вячеслав Харинов, сын и внук солдат Великой Отечественной войны.

Победа над ненавистью

- Когда в 1995 году я впервые пришел в этот разрушенный войной храм, то и представить себе не мог, что судьба столкнет меня с немцами, - рассказывает отец Вячеслав. - Красота этих мест, величественные и печальные руины храма и в то же время ощущение полной безнадежности восстановить его - всем этим я был «уловлен» и взялся за, казалось мне, невозможное. Но еще в 1992 году Россия и Германия подписали договор о создании воинских кладбищ на территории своих стран и о взаимной ответственности за них. По воле судьбы место для немецкого захоронения было выбрано в 50 метрах от моего храма...

У строительства немецкого кладбища нашлось много противников: минувшая война, потеря близких и жестокость оккупантов так просто не забываются в народе.

- Но наш православный приход выступил с христианских, миротворческих позиций: нельзя, чтобы останки людей, кто бы они ни были, валялись по лесам, а дети селян играли бы, извиняюсь, черепами в футбол, - вспоминает священник.

Поначалу отношения прихожан с немецким Народным союзом, мягко говоря, не заладились. Немцы планировали взорвать руины храма, чтобы проложить дорогу к своему кладбищу. Против этого замысла решительно выступили жители Сологубовки, местная православная община, власти и ветераны войны. Это была в некотором роде настоящая война.

- Лишь после нескольких лет переговоров мы смогли найти общий язык с немцами и убедили их участвовать в восстановлении Успенского храма как памятника Примирению наших народов, - говорит отец Вячеслав. - Для этого даже пришлось собирать доказательства причастности немцев к разрушению храма во время войны. В подвале церкви решили разместить совместный музей. А на территории, примыкающей к храму и кладбищу, разбили живописный парк Мира, первый на территории России. Правда, чтобы не вызывать у россиян лишних эмоций, на могилах немцев не стали указывать воинские звания - офицер СС, солдат вермахта…

Привет немцу Шнайдеру!

Священник считает, что примирительное отношение к бывшему врагу завещано ему отцом. Юлий Харинов ушел на фронт семнадцатилетним парнем, был тяжело ранен и награжден медалью «За отвагу». Он не любил говорить о войне и лишь однажды рассказал сыну о танковой атаке, которую пережил и страшнее которой ничего в жизни не видел.

Тем неожиданней был разговор с отцом, случившийся накануне первой поездки Вячеслава Харинова в Германию в начале 90-х годов.
- Встретишь в Германии человека моего возраста по фамилии Шнайдер - передай привет от меня, - сказал отец сыну. И поведал ему такую историю.

Тяжело раненный на фронте, заболевший в окопах туберкулезом, Юлий Харинов вернулся домой, в небольшой городок Шарья Костромской области. В городке разместился лагерь для военнопленных немцев, куда идти работать Юлия уговорил отец Василий Харинов, сам фронтовик, чудом выживший в танковом сражении под Прохоровкой. «Да я видеть этих немцев не могу!» - сопротивлялся Юлий. Но, поддавшись уговорам отца, устроился счетоводом в контору лагеря. И там, неожиданно для себя, подружился с одним из военнопленных, солдатом по фамилии Шнайдер.

Два юных солдата, бывшие враги, когда-то «промахнувшиеся друг в друга», днем работали, а вечерами вместе играли на гармони, случалось, и выпивали. Шнайдер любил рисовать. Однажды Юлий попросил немецкого военнопленного нарисовать портрет Сталина. Рисунок до сих пор хранится в семье священника Вячеслава Харинова.

Тогда, в начале 90-х, уезжая в Германию, отец Вячеслав улыбнулся: «Знаешь, пап, в Германии Шнайдеров больше, чем Ивановых в России». Но историю запомнил и с тех пор, как в парк Мира и Сологубовский храм стали приезжать немецкие туристы, регулярно спрашивает: «Есть среди присутствующих Шнайдеры?» Одна-две руки да подымутся… Полтора года назад отец Вячеслав даже получил письмо от бывшего немецкого солдата Шнайдера, проведшего немало времени в советском плену. Написанное дрожащей рукой старика, это письмо содержало в себе немало теплых слов о русских, об ужасах войны. Но это был другой Шнайдер...

Водка победила шнапс

В Музее церкви Успения Божией Матери хранятся самые неожиданные свидетельства о войне - пули, извлеченные из простреленных деревьев, пошедших на изготовление иконостаса и престола храма, охотничий дробовик, с которым ополченец воевал на Невском пятачке, бутылки из-под спиртных напитков, найденные в окопах.

- В Ленинграде не было продовольствия, на фронте не хватало оружия, но запасы водки с предвоенного времени были огромны, - говорит отец Вячеслав. - Водка помогала не только согреться или приглушить чувство голода и страха, но и служила первым и часто единственным дезинфицирующим средством для наших бойцов. Так, добрую память оставила «клюквянка», которой снабжались защитники Невского пятачка. Весной Нева до сих пор выбрасывает множество водочных бутылок военной поры… По другую же сторону линии фронта в окопах мы нашли бутылки из-под французского вина, чешского пива, немецкого шнапса.

45 минут войны

В Сологубовку постоянно приезжают немецкие ветераны. Большинство из них жалеет о дикой жестокости, которую проявляли обе воюющие стороны. У каждого солдата - своя история. Один немец рассказывал отцу Вячеславу: «Под Мгой я начал и закончил свою войну. На фронт вообще идти не хотел, но угрожали концлагерем. Дали два дня на сборы. Потом нас, мальчишек, посадили на поезд и везли неделю в теплушке на Восточный фронт. Высадились во Мге. Через 30 минут начался обстрел, через 15 минут миной разорвало моего друга, через 2 минуты ранило меня самого. Еще через минуту меня забрали в плен. 7 лет я провел в лагере. 45 минут - вот и вся моя война, я даже ни одного выстрела сделать не успел».

На кладбище в Сологубовке похоронен унтер-офицер Вольфганг Буфф. Он погиб в Синявине в 27 лет, спасая жизнь русского солдата. В своем дневнике он писал: «Как бы я хотел мира этой несчастной стране…»

Замкнутый круг жестокости

Рихард Маккензен, который со своей дивизией оказался в окружении, вообще не помнит о ненависти со стороны русских: «Местные жители очень боялись, что их посадят в советский концлагерь, некоторые даже хотели идти с нами. Мы делились с ними продуктами вместе отмечали Рождество».

Своими мыслями поделился с корреспондентом «Смены» и известный немецкий фронтовой фотокорреспондент Георг Гундлах: «Никогда, даже в самые трудные военные времена, я не чувствовал ненависти к русским. А теперь и подавно. Ведь это уже не Советский Союз и не нацистская Германия. Мир между нами заключен почти 60 лет назад. И я считаю, что никакой вражды и непонимания между нашими народами не должно быть и в помине». Гундлах издал альбом своих военных фотографий «Волховская битва. Документы ужаса: 1941 - 1942 годы». 4 тысячи фотоснимков воссоздают тот кошмар, который вынесли русские и немцы.

Но не все бывшие гитлеровцы разделяют миротворческую позицию. Приезжают и те, в ком до сих пор живет ненависть. «Да, мы убивали русских. Но и русские были ребята не промах. Советский Союз не подписал Женевскую конвенцию о гуманном отношении к раненым. После того как русские полностью вырезали несколько наших санитарных обозов, мы озверели. Мы вас ненавидели. Сначала офицеры нас успокаивали, но в конце концов и они разрешили нам добивать раненых и не брать пленных, потому что русские поступали с нами именно так. Это был неостановимый круг взаимной жестокости».

Символ примирения

Теперь жители Сологубовки гордятся своим храмом Примирения и парком Мира. Никого не смущает расположенное рядом с храмом кладбище солдат вермахта. Здесь фотографируются молодожены. Почтить память погибших приезжают в парк Мира не только немцы, но и наши ветераны. Люди несут цветы не только к памятникам наших солдат, но и на могилы погибших врагов.

Наталья Преблагина
Фото Замира УСМАНОВА