Жизнь и смерть Владимира Высоцкого

25 лет назад умер великий артист

Владимира Высоцкого обожал весь необъятный Советский Союз. Не было города, деревеньки или аула, где не звучал бы этот неповторимый голос. Но что знали о народном любимце в народе? Скажем, не каждый ленинградский фанат Высоцкого был в курсе того, что его кумир - артист московского Театра на Таганке. Что уж говорить о провинциалах! На концертах и творческих встречах Высоцкий отказывался отвечать на вопросы о личной жизни. Как известно, отсутствие информации - не что иное, как благодатная почва для легенд и мифов, слухов и «сплетен в виде версий».

Слухи о смерти
Чего только не говорили о нем! Воевал, сидел - как за песни, так и за уголовщину. Женился на иностранке и умотал за границу. По этому поводу Высоцкий, прекрасно понимавший, что «без России он ничто», посчитал необходимым ответить «клеветникам России»:
Я смеюсь - умираю от смеха! -
Кто поверил этому бреду?!
Не волнуйтесь, я не уехал,
И не надейтесь: я не уеду!

2 мая 1968 года Валерий Золотухин записал в дневнике: «Сплетни о Высоцком: застрелился. Последний раз спел все свои песни, вышел из КГБ и застрелился. Звонок: «Вы еще живы? А я слышала, что вы повесились». - «Нет, я вскрыл себе вены». Семь лет спустя Валерий Сергеевич еще раз коснется этой темы: «10.09.75 г. Высоцкий. Сколько нелепостей, глупостей. Сколько раз при мне его отпевали, хоронили всякими способами, отправляли черт знает в какие заграницы… За два часа до встречи с Высоцким в Риге, на съемках у Митты, мне сообщили достоверно, что он подавился рыбной костью…»

«Все мы в какой-то период нашей жизни страдаем от слухов, - жаловался Высоцкий на одном из концертов. - Я до сих пор отмахиваюсь руками и ногами от всевозможных сплетен, которые вокруг меня распространяются, как облака пыли... Несколько раз я уже похоронен, несколько раз уехал, несколько раз отсидел, причем такие сроки, что еще лет сто надо прожить… Одна девочка из Новосибирска меня спросила: «Правда, что вы умерли?»
Я говорю: «Не знаю».

Наиболее устойчивыми были слухи именно о его смерти. Анатолий Меньшиков, автор знаменитой «Анкеты Высоцкого», говорил: «Люди как будто ждали - с Высоцким что-то должно случиться». А ведь Владимир Высоцкий в своей недолгой жизни не раз побывал в реанимации, на его счету пять или шесть автомобильных аварий и две клинические смерти.
Свою первую автомашину - «Жигули» - Владимир Семенович разбил почти сразу после приобретения. После серьезной аварии прекратила существование и его первая иномарка - «Рено». Перевернулся на «БМВ». Разбиты оба «Мерседеса»: первый, большой, - летом 1979-го, второй, маленький, - 1 января 1980-го.

Смерть подстерегала его не только на дорогах. В доме Всеволода Абдулова у 30-летнего Высоцкого пошла горлом кровь. «Скорая» приехала через час и везти не хотела: боялись, что умрет в дороге», - написал в дневнике Валерий Золотухин. Из других источников известно: Марина Влади устроила скандал. Откачали Высоцкого в НИИ Скорой помощи имени Склифосовского. Поэт Андрей Вознесенский поспешил стать вторым Лермонтовым. Он откликнулся на «смерть» Высоцкого «Реквиемом оптимистическим». По трусости, правда, посвятил его «Владимиру Семенову, шоферу и гитаристу»: «О златоустом блатаре рыдай, Россия!» Оказалось, не время еще.

Война с алкоголизмом
Многие друзья Высоцкого упорно говорят о том, что Владимир Семенович предпринимал многочисленные попытки покончить с наследственным алкоголизмом. Лечился в больницах, соглашался на вшивку диковинных в Советском Союзе эспералей. Вдова поэта - актриса Марина Влади, в повести «Владимир, или Прерванный полет» признавала: «Это не более чем подпорка. Но благодаря ей тебе на шесть с лишним лет удается отодвинуть роковую дату, предназначенную судьбой…» Правда, она же вспоминает, как Высоцкий отказывался от борьбы: «Иногда ты не выдерживаешь и, не раздумывая, выковыриваешь капсулу ножом…» Об этом же вспоминал и личный врач Высоцкого Анатолий Федотов: «Несколько раз я делал вшивку. Володя следил: сколько таблеток, на какой срок. Он привозил их из-за границы. Но потом Володя научился сам их выковыривать…» Другой врач - Герман Баснер - уверял журналиста Валерия Перевозчикова, автора книги «Владимир Высоцкий. Правда смертного часа»: «У меня где-то лежат его расписки… Под мою диктовку Володя два раза писал примерно такой текст: «Я, Владимир Высоцкий, сознательно иду на эту операцию. Ознакомлен со всеми возможными последствиями, а именно паралич и даже остановка сердца. Обязуюсь спиртного не употреблять…»

«Володя проклинал алкоголизм, от которого безуспешно пытался избавиться, - говорил друг «позднего» Высоцкого Михаил Шемякин. - Мы с ним вместе подшивались, поскольку я тоже страдал запоями. И Марина, поджидая его и нервничая у телефона, тоже стала спиваться. Она подшивалась у того же врача…» И еще говорил Шемякин: «Некоторые думают: «А-а, он был алкоголиком!» Да ни черта подобного! Все его нагрузки по накалу точно совпадали. Он безумствовал, когда пьянствовал, но когда он работал, то нагрузки тоже были колоссальными!»

Последнюю попытку вылечиться от алкоголизма Высоцкий предпринял за три месяца до смерти. Врач НИИ Скорой помощи имени Склифосовского Леонид Сульповар рассказал ему про гемосорбцию - очистку крови: «Через неделю выходишь свежий, как огурчик. Полное излечение!» - «Замечательно! Все, Леня, ложусь!» Операция страшно болезненная… Гемосорбцию сделали, но и она не помогла.

Правда о наркотиках
О том, что Высоцкий - наркоман, первой объявила Марина Влади в автобиографической повести «Владимир…». На нее многие обиделись. Еще и потому обиделись, что пьянство, алкоголизм - вещи для русского человека привычные, а наркомании в Советском Союзе, как и секса, официально не существовало.

Владимир Высоцкий и был изгоем в родной стране, потому что мог себе позволить спеть:
«Я лежу в палате наркоманов, чувствую: сам сяду на иглу!» Кстати, это слова из песни 1969 года. Что это - пророчество? Скорее, лишь поэтический образ, метафора.

Когда, где и при каких обстоятельствах Высоцкий попробовал наркотики, останется тайной. Кто-то пытается оправдывать: дескать, на спектаклях и концертах Высоцкий выкладывался на полную катушку, а наркотики на какое-то время компенсируют колоссальные энергетические затраты. Существует и более благородное оправдание. Друг и администратор Высоцкого Валерий Янклович вспоминал:
«Я много говорил с Володей на эту тему. Он мне сказал: «Вот ты не был на Западе, а там все творческие люди это делают. Это ведь стимулирует творчество. Я же не злоупотребляю, а только для поддержания формы. И мне это помогает». В другой раз Янклович выдвигает иную версию: «Володя сам говорил мне, что вначале укол наркотика - это был выход из запоя. А наркотики всерьез у него начались в конце 1975 года. Я в этом уверен». Примерно то же самое утверждает и последняя любовь Высоцкого Оксана Афанасьева (ныне жена Леонида Ярмольника), с которой он при «живой» жене - Марине Влади - собирался обвенчаться: «Володя мне как-то рассказывал, что первый раз ему сделали наркотик в Горьком, чтобы снять синдром похмелья. Врач-женщина сказала, что у ее мужа бывают запои и она легко выводит его из этого состояния одним уколом. Это было в 1977 году. Я точно помню, что Володя сказал, что в 1977 году».

Эту версию поддерживает и профессионал - врач Института им. Склифосовского Леонид Сульповар: «Когда мы выводили Володю из тяжелых состояний, то знали, что можно, а что нельзя. Ведь в этом процессе используются вещества наркотического ряда. Володя попадал в разные места, и где-то скорее всего передозировали. Тогда «выход» проще. Думаю, что вкус наркотика он ощутил на фоне выхода из пике».
В то же время коллега Высоцкого по театру актер Николай Губенко весьма категоричен: «Высоцкий много пил, но потом ушел из алкоголя на наркотики, к которым его приобщили Марина Владимировна и ее старший сын. Так что, когда после смерти Володи Марина стала говорить, что она была его ангелом-хранителем, это не совсем так».

Где же врачи?!
В Советском Союзе проблемы, где достать наркотики, для Высоцкого по большому счету не существовало. За границей, пусть это не покажется странным, с этим делом было сложнее. «Я передавал ему ампулы через командира самолета «Аэрофлота», который летал в Париж. Передавал в пузырьках от сердечных капель», - вспоминал Валерий Янклович. Косвенно подтвердит это и Валерий Золотухин в дневнике: «Люди рисковали, вернее, не подозревали пилоты наши, что в бутылочках из-под облепихового масла они привозили ему наркотик». Однажды на таможне в аэропорту Высоцкий подвергся тщательному досмотру. Тогда он прямо в кармане раздавил пузырек из-под сердечных капель и сильно порезался.

Болезнь прогрессировала. Анатолий Федотов признавался: «Были моменты, когда Володя уже не мог контролировать себя. Сколько бы мы ни достали - правдами и неправдами - он мог сразу сделать себе… Мог всадить колоссальную дозу». То же говорит и еще один человек из окружения Высоцкого - В. Шехтман: «В последнее время Володя реально себя не ощущал. «Володя, а сколько ты сегодня хватанул? Штук 10 уже засадил?» - «Да это же вода! Они туда воду наливают!»

Клиническая смерть
Известно, что ровно за год до биологической смерти Высоцкий был в состоянии клинической. Полное отсутствие сердечной деятельности. Анатолий Федотов ввел кофеин прямо в сердце. Через полчаса Владимир Семенович - как ни в чем не бывало! Но администраторы забеспокоились: «Ты, наверное, все три концерта не отработаешь!» Оксана возмутилась: «Какие концерты! Вы что?!..» Было принято считать, что тогда в Бухаре причиной клинической смерти был сердечный приступ. Позже выяснилось: оказавшись без наркотика, Высоцкий ввел себе лекарство, которое используют при лечении зубов.

Владимир Семенович свое безвыходное положение оценивал так: «Мне ничего не осталось, кроме пули в лоб!..»
«В Калининграде мы свели дозу до одной ампулы. Не хватало. Володя мне говорил: «Я покончу с собой! Я выброшусь из окна!» - вспоминал Николай Тамразов. - Но нашлась женщина по имени Марина, из Ленинграда. У нее муж работал врачом. «Могу помочь!..»
Кстати, Марина попросила мужа осмотреть Высоцкого. «В таком состоянии человек не то что выступать, жить не может! Живой мертвец!» К такому выводу приходили и другие врачи. Янклович в марте 80-го не посчитал нужным скрывать от друга, что, по мнению одного из них, жить ему осталось не более двух месяцев. По прошествии срока Владимир Семенович посмеивался: «Ну что? Где же ваши врачи?!»

Обратно к спиртному
С приближением Олимпиады все столичные больницы и аптеки были взяты под строжайший контроль. Высоцкий вынужден был вернуться к алкоголю.
«Почему были эти жуткие последние запои? Да потому, что никто не мог достать лекарства», - считает Оксана Ярмольник.
Самый последний запой был, похоже, с Промокашкой из «Места встречи» - актером Театра на Таганке Иваном Бортником. Когда у Высоцкого не хватало «лекарства», он угрожал друзьям: «Ах вы так! Тогда я поеду к Ваньке. Если у него есть, он всегда даст».
В тот последний загул Оксана выдвинула требование: «Все! Я ухожу! Или пусть он уйдет!» Высоцкий не любил, когда им командуют женщины: «Нет, останьтесь оба! Если ты уйдешь, я выброшусь с балкона!»

Попытки самоубийства в последние дни жизни Высоцкого, по мнению Оксаны, «были элементарным издевательством над ближними». Но в данном случае все могло закончиться трагедией. «Я оделась, выскочила на улицу. Смотрю: Володя висит на руках, держится за прутья решетки, - рассказывала она. - Бегом взбежала на 8-й этаж. С трудом вместе с Бортником мы втащили Володю на балкон».
22 июля Высоцкий обнадеживал Янкловича: «Дозу уменьшил, чувствую себя лучше. Уже выхожу…» Позвонил Марине в Париж: «Я завязал, у меня билет и виза на двадцать девятое. Ты меня примешь?» - «Приезжай. Ты же знаешь, я всегда тебя жду». - «Спасибо, любимая».

А вечером 23 июля в реанимационном отделении НИИ им. Склифосовского появились Валерий Янклович и Анатолий Федотов и попросили дозу хлорадгидрата.
- Это такой седативный - успокаивающий, расслабляющий -препарат, довольно токсичный, - объяснял врач Щербаков журналисту Перевозчикову. - Когда мы с Леней Сульповаром узнали, в каких дозах и в каких смесях хлорадгидрат будет применяться, мы встали на дыбы! Решили сами поехать на Малую Грузинскую.

Высоцкий был в асфиксии - Федотов накачал его большими дозами всяких седативов. Он лежал практически без рефлексов. У него уже заваливался язык! То есть он сам мог себя задушить. Мы с Леней придали ему положение, которое и положено наркотизированному больному, рефлексы чуть-чуть появились.

Сульповар со Щербаковым тут же подняли вопрос о немедленной госпитализации. Но забрать к себе, в Склифосовского, они не могли. К Владимиру Высоцкому там относились негативно. К тому же совсем недавно несколько сотрудников Склифа угодило за решетку по «наркоманному делу». Федотов категорически возражал против госпитализации, утверждал, что справится сам. Постановили: госпитализировать 25-го: в следующее дежурство Сульповара со Щербаковым. Оксана Ярмольник считает, что они просто испугались ответственности. Не дай бог, Высоцкий умер бы у них на отделении!

Гроб-исключение
24 июля оказалось последним днем жизни Владимира Высоцкого. Он по-прежнему стонал, метался по комнате, куда-то рвался. Очевидцы утверждают: находился практически в полубессознательном состоянии. И вдруг подходит к Янкловичу: «Ты знаешь, я сегодня умру!» - «Как тебе не стыдно! Посмотри, сколько людей вокруг тебя вертится. У всех силы уже на исходе. Приляг лучше». То же самое вскоре Владимир Семенович скажет и Оксане: «Пойди приляг». Похоже, это были его последние слова.

Близкие Владимиру Семеновичу люди сделали все возможное, чтобы вскрытие не производилось. Боялись, что будет установлено: Высоцкий - наркоман. Врачебное заключение о смерти гласит: «Причина - острая сердечно-сосудистая недостаточность». Щербаков считает иначе: «25-го был полный аналог тому, что было 23-го. То есть медикаментозная кома».

Высказывалась еще одна версия: самоудушение - запал язык. Участковый милиционер, в чьем ведении находился дом 28 по Малой Грузинской улице, утверждал: «неумышленное убийство». Дескать, Высоцкого спеленали простынями. А для наркомана, выходящего из комы, это смертельно. Наивный мент решил возбудить уголовное дело о «неумышленном убийстве». Собрал документы для передачи в следственные органы. Но материал необычайно быстро был списан в архив и… уничтожен. Кому-то очень не хотелось докопаться до истины.

Семен Владимирович Высоцкий категорично требовал похоронить сына «только на Новодевичьем». Юрий Любимов позвонил в Моссовет и услышал: «Какое Новодевичье! Там уже не всех маршалов хоронят!» Пытались разыскать Галину Брежневу (она отдыхала где-то в Крыму) и через Первого секретаря венгерской компартии Яноша Кадора выйти на председателя КГБ Юрия Андропова - безрезультатно! Иосиф Кобзон в Моссовете получил разрешение на захоронение на Ваганьковском. Директор кладбища показал место. Кобзон достал пачку денег. «Да вы что?! Я же любил его!» - чуть не заплакал тот. Впрочем, Иосиф Давыдович утверждает, что «насчет денег» - это уже перебор, не было такого.
Специальный гроб № 6 изготавливался по распоряжению правительства для генсеков, членов Политбюро. В таких хоронили Сталина, Брежнева. За все время советской власти было сделано два исключения - для Владимира Высоцкого и Андрея Дмитриевича Сахарова.
Хоронили Высоцкого, как он и предсказывал, «при огромном стеченье народа». Милицейский чин докладывал по рации «наверх» численность пришедших проститься со «златоустым блатарем»: «25… 30 тысяч…» Окончательной цифрой считается 40. И это в «закрытой» по случаю Олимпиады Москве!

Писатель Юрий Трифонов в кабинете Любимова растерянно произнес: «Как умирать после Высоцкого?» А Марина Влади уже в автобусе, направившемся в сторону Ваганькова, сказала одному из друзей мужа Вадиму Туманову: «Вадим, я видела, как хоронили принцев, королей, но ничего подобного не видела!..»

Владимир Желтов