После фильмов «Белорусский вокзал», «Осенний марафон», «Джентльмены удачи», «Афоня», после спектаклей театра «Ленком», наконец, после очаровательных мультиков Евгений Леонов стал всесоюзным любимцем. Летят годы, но популярность его не уменьшается и зрительская любовь не угасает. Сегодня о замечательном актере, своем друге и партнере, вспоминает известный петербургский антрепренер, продюсер, актер, заслуженный деятель искусств России Рудольф Фурманов.

Знакомиться с девушками стеснялся

- Мое знакомство с Евгением Леоновым состоялось летом 1958 года на «Ленфильме». Мы с Вадимом Медведевым и Светланой Немоляевой случайно встретили в коридорах студии человека, который внешне совсем не походил на актера. Выглядел очень скромно, небольшого роста, вел себя застенчиво, но сразу вызывал у всех симпатию. Кстати, пройдет всего три года, и под эту его волну обаяния попадут все, от мала до велика, в огромной стране не останется ни одного человека, который бы не улыбнулся при виде этого круглого добродушного лица. Это произойдет сразу же после выхода на экраны фильма «Полосатый рейс». Леонов станет невероятно популярен, на встречах со зрителями у него всегда был аншлаг. А своим коллегам артистам он говорил так: «В «Полосатом рейсе» я первым показал свой мощный зад советскому народу».

Но все это будет потом. А тогда, при знакомстве на «Ленфильме», Евгений Павлович рассказал мне, что он не из актерской семьи, что его отец Павел Васильевич и старший брат работают инженерами на авиазаводе. Помню, я тогда спросил: «Евгений Павлович, а вы женаты?» «Нет, не женат, - ответил он. - Я вообще стесняюсь знакомиться с девушками. Как-то у вас в Ленинграде выступал перед просмотром фильма «Дело Румянцева» в кинотеатре «Молодежный», и после показа фильма меня пригласили в кабинет директрисы на чай. Там я познакомился с ее дочерью, Наташей. Такая симпатичная блондинка, дважды проводил ее до дома, но признаться в своих чувствах к ней не решился. Так больше и не встречались...»

Позже, на гастролях в Свердловске, Леонов познакомился с девушкой Вандой и затем пригласил ее в Москву. Они поженились, родился сын Андрюша. Молодая семья жила с родителями в коммуналке. Помню, он рассказывал, что гости у них под столом спят: «Больше негде, очень тесно. Подушку дадим - и под стол!»

«Винни Пух, берегите себя!»

- Запомнилась и наша встреча в Доме кино, где Леонов играл на бильярде с режиссером Владимиром Фетиным. Настроение у него было подавленное, на мой вопрос, как дела, ответил: «Тяжело, Рудик! В театре то дадут роль, то в массовке играешь. Я уже почти год без новых ролей. Андрюшка растет, все в одной комнате. Пытаюсь в кино зарабатывать. Тяжело. Иногда в подушку по ночам плачешь, хотя мужчине, главе семейства, такое совсем не к лицу. В журнале «Театр» вышла статья, критики пишут: надеялись, что из меня выйдет второй Яншин, но не получилось. А я и не хочу быть вторым Яншиным. Я хочу быть Леоновым!»
Тогда я уже часто бывал в квартире Леоновых в Москве, на 3-й Фрунзенской улице, встречался с отцом Евгения Павлом Васильевичем, с мамой - чудесной женщиной, по-русски гостеприимной, и братом Николаем. Я начал приглашать Леонова на творческие встречи в Ленинград. И на них всегда были аншлаги. Сначала мы крутили ролики из «Полосатого рейса» и Евгений Павлович произносил один и тот же текст, который и сейчас звучит у меня в ушах: «Я сыграл Шибалка в «Донской повести». Мне за эту роль дали Гран-при на международном фестивале в Дели. Может быть, и денег дали, но мне их никто не передавал...»
Зрители после каждого выступления окружали актера, лезли целовать: «Ой, Евгений Палыч, вы наш Винни Пух, берегите себя, мы вас очень любим!»

«Переубедить его было нереально»

- Леонов не выносил хамства, жлобства. Помню, как он был возмущен, когда на собрании в театре стал громко защищать кого-то, а секретарь парткома сказал: «Что-то ты раздухарился, Женя! Зря я тебе дал заслуженного артиста!» «Он дал мне заслуженного артиста! Он дал мне заслуженного!» - целый вечер не мог успокоиться Евгений Павлович, несмотря на все мои старания. Конечно, это было чудовищно, что партийный чинуша, бездарь, ничтожество, мог так обращаться с великим актером.

Еще был дикий случай, когда после выступления в Тосно к Леонову подошел какой-то только что выпущенный из психушки парень с кинжалом и заявил: «Я сейчас сам тебе моргалы выколю!» Евгений Павлович долго переживал этот случай, ведь он привык, что зрители шли к нему с благодарностью, добром.

С Евгением Павловичем мы постоянно выступали с 1972 года до конца 1993 года, практически без перерывов и пауз. Зрителям на концертах очень нравился рассказ Леонова о том, как снималась сцена из «Полосатого рейса», и это было действительно очень смешно: в ванну, где он сидел, вылили ведро шампуня, Леонов пел какую-то дурацкую песенку на мотив «Сулико», а в это время рядом стоял тигр и обнюхивал его.

Он владел способностью завораживать людей. У него была манера вести себя со зрителями так, как будто он их давний знакомый, старый друг. Но простоватость была маской, органичной игрой, удачно найденным образом. На самом деле Леонов был очень сложным человеком, с противоречивым характером, со своими установками, переубедить его в чем-то было почти нереально. Ко всем своим удачным ролям (особенно серьезным) он шел через тяжкие сомнения и нерешительность. Возможно, ему казалось, что внешность, которой наградила его природа, мешает ему выразить то серьезное, существенное, на что он был как актер способен.

Режиссеры не могли с ним совладать

- К счастью, Леонов преодолел рамки амплуа в таких блистательных серьезных ролях, как Креон в «Антигоне», Иванов в «Иванове», Тевье-молочник в «Поминальной молитве». И можно смело сказать, что Леонов - великий актер, что он приносил с собой в любую роль трагическую или романтическую ноту и что его смело можно поставить в один ряд с такими мастерами русской сцены, как Щепкин, Варламов, Давыдов, Яншин.

Правда, все эти успешные роли  давались ему с очень тяжелыми, мучительными сомнениями в себе, а зачастую и в режиссере, с которым работал. Режиссеров он изводил дотошностью и «своим видением» роли. Было немало случаев, когда работа над спектаклем прекращалась из-за того, что режиссер не смог совладать с Леоновым.

В последние годы, после двух обширных инфарктов и клинической смерти, которую он пережил, характер его стал еще более противоречивым. Он бывал несдержан, иногда мрачен или даже суров, он понимал, что эти несколько лет, подаренные ему судьбой, он должен использовать на всю катушку, и его раздражали пустяки.

Его бесили пустые роли и сценарии, которые ему без конца предлагали, а между тем широкая публика его обожала именно за такие
роли - без лишней нагрузки. Ему даже письма приходили от простых людей, где его просили «только смешить», потому что «и так трудно живется».

Михаил САДЧИКОВ