Недавно в северной столице побывал знаменитый актер Донатас Банионис. В рамках XVI Международного театрального фестиваля «Балтийский дом» Донатас Юозович представил зрителям только что вышедшую в свет книгу своих воспоминаний на русском языке. Банионис, два года назад отметивший восьмидесятилетие, почти не снимается в кино - ни в русском, ни в литовском, при том что энергии и творческих сил у него более чем достаточно. Корреспонденту «Смены» довелось убедиться в этом при личном общении с актером.

Минус тридцать фильмов

- Донатас Юозович, русский язык для вас все-таки не родной. Тяжело ли было писать мемуары?

- Честно говоря, эту книгу не я писал.

- Как это?

- Ну я же не Леонид Ильич Брежнев, чтобы замахиваться на труды вроде «Малой земли». Журналисты, которые работали над книгой, брали у меня интервью - при этом я говорил по-литовски, потом все тексты были переведены на русский и отредактированы. Вот так и получилась книга воспоминаний. Кстати, мои мемуары на литовском были изданы два года назад, накануне моего юбилея. Но русский вариант мне больше нравится - он более полный. И это не случайно - ведь в России меня как киноактера знают больше.

Правда, в книге есть одна ошибка: там написано, что у меня было 50 ролей в кино. На самом деле их было 80!

- Насколько часто вы бываете на берегах Невы? Что значит для вас Петербург?

- Меня довольно часто приглашают сюда на театральные фестивали. И на 300-летии Петербурга я тоже побывал. А впервые я приехал сюда в 1948 году, через несколько лет после блокады, и это был мой первый выезд за границы Литвы. Я был потрясен этим городом, Русским музеем, Эрмитажем. Даже Москва не произвела на меня такого впечатления. Ленинград показался мне родным, приятнейшим местом на Земле. А его жители, измученные блокадой, отнеслись ко мне с такой добротой и сердечностью, что я изменил свое мнение о русских людях, к которым в то время в Литве относились настороженно.

Хотел убежать в Париж

- Сейчас вам приходится сталкиваться с негативным отношением ко всему русскому в Литве?

- Нет, я вообще не интересуюсь политикой. Я часто езжу в Россию, и пока меня за это на родине никто не ругает. Между прочим, я стараюсь вносить свой вклад в поддержание нормальных отношений между нашими странами. Наш президент предложил мне возглавить благотворительный литовско-российский фонд имени Балтрушайтиса, и я сразу согласился. Теперь занимаюсь общественной деятельностью.

- В свое время вы сыграли председателя колхоза в фильме «Никто не хотел умирать». Странно, что этот фильм появился в прокате
- ведь тема сопротивления советской власти была запретной.

- Именно эта картина сделала из меня настоящего актера. Конечно, я боялся браться за такую щекотливую тему. Но в то же время я знал, что наш народ действительно пострадал от большевиков, и считал своим долгом сыграть литовского парня, который, так же как многие, просто хотел жить. Картину действительно хотели запретить, однако потом вмешался первый секретарь нашего ЦК и ее все-таки выпустили на большой экран.

- В 1941 году вам было 17 лет и вы все это видели своими глазами...

- Я был свидетелем массовой депортации литовцев в июне 1941 года. По ночам людей сажали в грузовики и увозили неизвестно куда. Забирали всех подряд, без суда и следствия, и я боялся, что могу стать следующим. Поэтому мы ждали немцев - мы считали, что они помешают советской власти вывезти всю Литву в Сибирь.

Но когда немцы оккупировали Литву, стало ясно, что мы зря радовались: их власть оказалась ничем не лучше. Правда, в 1944 году, когда Советская Армия подступала к границам нашей страны, мы с театральным режиссером Мельтинисом решили бежать во Францию, у него была квартира в Париже. Но мы дошли лишь до Восточной Пруссии и повернули обратно, потому что нам сказали, что американцы скоро высадятся в Литве и не пустят большевиков. Сейчас я вам все это совершенно спокойно рассказываю, а лет двадцать назад, представляете, что со мной могли за такое сделать?

Эпизод для «весельчака Бо»

- Распад СССР отрицательно сказался на литовском кинематографе?

- Да, конечно. В советское время литовской киностудии надо было выполнить план - выпустить пять картин в год на всесоюзный экран. А сейчас почти никто ничего не снимает, продюсеры крайне неохотно вкладывают деньги в кино. За последнее время, дай бог, вышло две ленты, и то на иностранные средства. Так что на своей родине я в кино не снимаюсь.

- А российские режиссеры не предлагают сотрудничество?

- Дело в том, что мы утратили прежние связи с русскими кинематографистами. В основном я снимаюсь в эпизодических ролях, если не считать детективного сериала «Ниро Вульф и Арчи Гудвин», где я играл вместе с Сергеем Жигуновым и Сергеем Мигицко.

- Тяжело ли было найти с ними общий язык?

- Они запоминали свои роли мгновенно, а я как представитель старой школы заучивал свой текст наизусть по ночам. Поэтому все время приходил на съемки мрачный и серьезный. За это Мигицко и Жигунов прозвали меня «весельчак Бо».

«Мертвый сезон» вдохновил Путина

- Зрители помнят вас не только как Криса Кельвина из «Соляриса», но и как советского разведчика Ладейникова из «Мертвого сезона». Правда ли, что эту роль у вас пытались отобрать?

- Многие считали, что разведчик должен непременно быть высоким, стройным и светлоглазым, а я не отвечал этим требованиям. Поэтому меня и сняли с роли. Но за меня вступился прототип Ладейникова - разведчик Конон Молодый. Он сказал: «Я ничего не знаю про кино, я знаю про жизнь. То, что снято Кулишом, - настоящая жизнь. Если это вам не нравится, ваше дело. Но я считаю, что Банионис должен играть дальше».

- Правда ли, что образ разведчика, созданный вами на экране, помог президенту Путину в выборе профессии?

- Впервые я об этом узнал от его бывшей учительницы. А потом президент лично подтвердил, что так оно и было. Я общался с ним в 2001 году, когда был в составе литовской правительственной делегации в Кремле. Кстати, в новой книге вы сможете увидеть фотографию, на которой я стою рядом с Путиным.

- Вы считаете, что художник должен взаимодействовать с властью, чтобы не навредить своему творчеству?

- Вы знаете, мне очень нравится эпизод из фильма «Гойя», в котором я играл главную роль. Там знаменитого художника вызывает к себе инквизитор и спрашивает: «Кому служит твое искусство - церкви? Правительству?» «Правде», - отвечает Гойя. «Запомни, - говорит инквизитор, - власть всегда выше правды». Нередко служение правде может быть в глазах властей преступлением, и художник должен сделать выбор.

Ксения Янкович

Фото Кирилла КУДРЯВЦЕВА