(Продолжение. Начало в «Смене» от 4 декабря)

Впервые я услышал, с каким восторгом говорят в Арктике о Шильникове, в 1975 году, когда прилетел на дрейфующую станцию «Северный полюс-22».

- Живем, как на земле, - сказали мне полярники, показывая громадный ледяной остров-айсберг площадью 10 квадратных километров на меридиане мыса Барроу.

Такие ледяные острова - большая редкость. К тому времени только три дрейфующие станции - «СП-6», «СП-18» и чилингаровская «СП-19» - путешествовали на ледяных островах. Все остальные - на паковых льдах, которые могут расколоться в любой миг. Но что это за махина - ледяной остров весом почти 250 миллионов тонн, я понял только через год, когда снова прилетел на «СП-22» и с аквалангом спускался под этот айсберг - вдоль 30-метровой ледяной стены. Но даже тогда еще никто не знал, какая это счастливая для полярников находка. Никто не знал, что дрейфующая станция «Северный полюс-22» поставит рекорд долголетия - 3131 день (восемь с половиной лет!) будет кружить по Северному Ледовитому океану и пройдет свыше 17 тысяч километров, хотя обычно жизнь дрейфующих станций
максимум два-три года и за это время они накручивают пару тысяч верст.

Но бескрайние полярные широты он знал, будто свои дачные сотки в Белоострове. Глянув в иллюминатор, мог почти безошибочно определить, где находится самолет.

Ему достаточно было увидеть клочок берега, горные вершины или ледяные поля. Да даже по картине распределения льдов мог сказать, над каким морем пролетает.

Льды он действительно знал превосходно. И это, кстати, пару раз спасало жизнь и ему, и экипажу.

...Самолет ледовой разведки возвращался на аэродром с трассы Северного морского пути. Задание выполнено: ледокол «Ленинград» выведен из зажавших его льдов и уже идет своим курсом. Можно отдохнуть. Шильников пил чай и вел с бортмехаником неторопливый разговор: бортмеханики в Арктике - самый общительный и веселый народ.

Случайно Василий Иванович взглянул в иллюминатор... Почему под самолетом льды совсем иные, чем должны быть по курсу? Ведь такие поля с редкими прожилками встречаются только в бухте за мысом Большой Баранов... А там скалы! Неужели самолет идет прямо на мыс, на скалы? Неужели в густом тумане летчик сбился с пути?

Василий Иванович вбежал в кабину:

- Разворот вправо! Скорее разворот вправо!

Пилот не успел понять, в чем дело. Но, услышав крик Шильникова, резко сменил курс. И только тут весь экипаж увидел, как у левого крыла выполз из тумана темный силуэт скалы... Штурман ошибся при прокладке курса.

В легендах всегда добрая доля вымысла. Но порой легенды могут рассказать о человеке куда больше, чем самые точные факты. Но когда речь идет о Василии Ивановиче Шильникове, то факты порой тоже кажутся легендами.

Шестой континент

Шильников отыскивал льдины для дрейфующих станций не только в центре Арктики, но и у берегов Антарктиды. Говорят, когда он в 1992 году нашел подходящий айсберг площадью три на пять километров для первой советско-американской дрейфующей станции в море Уэдделла - кстати, единственной за всю историю исследований в Антарктике, - только Василий Иванович появлялся в кают-компании американского ледокола, в паре с нашим «Академиком Федоровым» высаживавшего станцию, американцы приветствовали его стоя. Причем удачную площадку для станции «Уэдделл-1» удалось найти уже во втором полете - сработало опять-таки чутье Шильникова. (Хотя в поисках принимали участие и начальник будущей станции Валерий Лукин, и командир Ми-8 Борис Лялин, и льдину все трое заметили почти одновременно.) Но мало было найти пригодное для станции поле - надо предугадать, как поведут себя окружающие его айсберги - не раздавят ли его эти громады за несколько месяцев дрейфа. Шильников движение айсбергов относительно ледовых полей изучил и всех обнадежил: движутся они почти синхронно. 

...К шестому континенту Василий Иванович впервые отправился в 1957 году - во время Второй советской антарктической экспедиции - на «Кооперации». И еще когда теплоход только приближался к сорокакилометровой полосе припая, преграждавшего дорогу к первой советской обсерватории на ледяном континенте, начальник экспедиции Алексей Федорович Трешников потребовал, чтобы Шильникова срочно на вездеходе перебросили в Мирный.

- Грузовые операции на припае должны проходить под руководством опытного гидролога, разбирающегося во льдах, - сказал Трешников. - Нужно обеспечить разгрузку «Оби». Новые жертвы не нужны - хватит прошлогодней истории с Хмарой...

Тракторист Иван Хмара погиб в Первую советскую антарктическую экспедицию - во время разгрузки у припая трактор с санями стал проваливаться под лед прямо у борта «Оби», а отчаянный Хмара вместо того, чтобы выпрыгнуть из трактора, дал по газам, и тут же трактор с санями ухнул под лед.

- Транспорт будет двигаться только по дорогам, обозначенным гидрологами, - продолжал Трешников. - Сам знаешь, сколько кругом незаметных трещин и козырьков, и угодить в них - пара пустяков. Все трещины, если они преодолимы, сантиметров двадцать - не больше, надо пометить флажками. Всех трактористов обязательно каждый раз информировать о состоянии дороги, особенно в местах пересечения трещин. Строго-настрого предупредите, чтобы ни одного шага за пределы этих знаков. По мере продвижения судов в припае своевременно намечать флажками новую трассу, на которой снова измерять толщину льда. По одной колее не ездить, иначе она будет быстро разрушаться. В твоем распоряжении вездеход. Отдыхать будешь по обстановке, например, когда идет погрузка саней или когда на трассе нет наземного транспорта. Разведчики - народ выносливый. Мне рассказывали, как вы в Арктике сутками работали. Здесь обстановка еще сложнее.

Ледовый разведчик - как минер: идет всегда первым и льды прощупывает своими ногами. На трещины у него собачий нюх. Если нюха нет, есть шанс самому в них угодить, и кто знает, сумеют ли тебя вытащить. И Шильников эту трассу своими ногами, как он потом говорил, обтоптал.

А в январе, когда «Обь» и «Кооперация» были на траверзе острова Хасуэлл, всего в 10 километрах от Мирного, и грузовые операции подходили к концу, по судовой трансляции штурман непривычно тревожным голосом вдруг объявил: «Шильникову срочно подняться на мостик». Василий Иванович сразу почувствовал: это не к добру.

К сожалению, чутье и на сей раз не обмануло. В четырех километрах от Мирного в трещину провалился трактор с гружеными санями. Хорошо, что сцепку эту в трещине заклинило, не затянуло на глубину и тракторист выпрыгнуть успел - живой-невредимый. «Выходит, дорога наша подвела, - подумал Шильников, - хотя вроде все по ней ездили и не проваливались». На месте аварии он оказался одновременно с примчавшимся из Мирного суровым Трешниковым.

Трешников сам руководил спасательной операцией. Два трактора подцепили с разных сторон застрявшие в трещине трактор с санями и благополучно выдернули на лед.

А виновник происшествия - молоденький тракторист - уже пришел в себя и пытался оправдаться:

- Хотел сократить путь, напрямик в Мирный проехать.

- А теперь побыстрей приедешь в Ленинград, - отрезал разъяренный Трешников. - Переходи на «Кооперацию» и - домой. На зимовке разгильдяи нам не нужны!

И тут же приказал Шильникову:

- Срочно готовьте инструкцию по разгрузке на припае и статью в бюллетень Советской антарктической экспедиции. Документы должны содержать методику расчета грузоподъемности льда. Интуиция - это хорошо, но она разная у всех людей. А тут нужна однозначная оценка.

Трудно сказать, сколько наших полярников эта инструкция уберегла от несчастных случаев, а может быть, и от гибели. Потому что, как любил говорить Василий Иванович, «все ЧП в Арктике и в Антарктиде чаще всего - следствие пренебрежительного отношения к инструкциям по технике безопасности». И хотя фраза эта звучит занудно-обыденно и к романтике полярной жизни вроде бы отношения никакого не имеет, каждый полярник знает: истина эта - стопроцентная.

Василий Иванович принимал участие в пяти антарктических экспедициях. И каждая из них связана с какой-то удивительной, почти легендарной историей о Шильникове.

В царстве айсбергов

Николай Александрович Корнилов - один из самых известных наших полярников, руководитель множества экспедиций, Герой Социалистического Труда - рассказывал мне, как в свой первый рейс в Антарктиду «Академик Федоров» на подходе к Молодежной наскочил на непомеченную на картах подводную скалу. Сползти с нее удалось чудом, только закачав в танки забортную воду и попеременно давая крен то на левый борт, то на правый... Скалу эту с тех пор в шутку называют пиком «Федорова». И как только сползли, гидролог морского отряда Василий Шильников предложил: «Мы на вездеходе пойдем впереди и прощупаем дорогу - мало ли какие банки нас поджидают». И как поводырь пошел впереди судна по заливу Алашеева. Каждые сто метров Шильников со своим отрядом выпрыгивал из вездехода, бурил лед и лотом замерял глубины. А попробуйте побурить антарктический лед на сильном ветру и морозе. И лунок сделать надо не пять и не десять. Продвинулся отряд Шильникова километров на тридцать - пока не вышли в район с известными глубинами... Только вечером окоченевшие гидрологи поднялись на борт и даже есть не пошли - сразу в сауну. 

Бывали в Антарктиде и случаи, когда при паршивой видимости экипажи соглашались лететь с борта судна на шестой континент только при условии, что с ними полетит Шильников. Хотя без штурмана ни один экипаж не летает, все же Шильникову командиры доверяли куда больше, чем своим штурманам, точно зная, что никто не может сравниться с Василием Ивановичем в знании льдов и антарктического побережья.

Однажды, когда в непогоду срочно надо было вывозить с Молодежной на судно умирающего больного, а по всем инструкциям при такой минимальной видимости полеты просто запрещены, Шильников сказал командиру вертолета: «Я полечу с вами». И это стало самой увесистой гирей на весах раздумий. «Тогда летим», - тут же согласился командир.

А еще был случай, когда севший на айсберг вертолет накрыло непролазным туманом. На том вертолете оказался Шильников. Он летал на ледовую разведку - посмотреть, как ведут себя окружившие судно айсберги, и на обратном пути Ми-8 подсел на айсберг, чтобы забрать ученых. Тут туман и навалился: погода в Антарктике портится мигом. По всем правилам нужно сидеть и ждать, пока туман рассеется. Но судно осталось без вертолета, и значит, никто не скажет, куда двигаются окружившие его громады: есть шанс наткнуться на эти ледяные горы, да и они так стремительно дрейфуют, что запросто могут сами ринуться на корабль.

А как назло горючки на вертолете в обрез. Ровно на полсотни километров, отделяющих Ми-8 от корабля. Где гарантия, что при такой видимости вертолетчикам удастся выскочить прямо на корабль? А если промахнутся? Где тогда садиться? Шильников сказал: «Полетели». И вывел вертолет прямо к корме «Федорова».

Владимир Стругацкий

(Окончание в следующем номере)