На ликвидации последствий чернобыльской аварии 25 лет назад работали не только мужчины, но и тысячи женщин, в том числе из Ленинграда. Нужно было спасать людей, помочь родной стране справиться с большой бедой, и в такой отчаянной ситуации они трудились наравне с мужчинами. А как иначе? И уже потом женщины-ликвидаторы за свое мужество и самоотверженный труд расплачивались собственным здоровьем и, что самое горькое, здоровьем своих детей...

«Думала, схожу в Киевский оперный театр, а попала на ЧАЭС»

Командировка в зону отчуждения полностью изменила жизнь петербурженки Лидии Верешкиной

На ликвидации последствий чернобыльской аварии 25 лет назад работали не только мужчины, но и тысячи женщин, в том числе из Ленинграда. Нужно было спасать людей, помочь родной стране справиться с большой бедой, и в такой отчаянной ситуации они трудились наравне с мужчинами. А как иначе? И уже потом женщины-ликвидаторы за свое мужество и самоотверженный труд расплачивались собственным здоровьем и, что самое горькое, здоровьем своих детей...

В майские праздники 1986 года врача-лаборанта 442-го окружного госпиталя ЛенВО Лидию Верешкину срочно вызвали на работу и сообщили: в составе медицинской бригады она направляется на усиление киевского военного госпиталя. Ни о радиационном риске, ни о том, что придется работать в самом Чернобыле, не сказали. За несколько часов Лидия Николаевна собрала все необходимое оборудование для организации клинической лаборатории (11 коробок!), заехала домой за вещами и в тот же день поехала на поезде в Киев.

Пять страшных дней

- Смешно сейчас вспоминать, но тогда я взяла с собой лучшие платья, туфли, решив, что обязательно схожу в Киевский оперный театр. А на ногах у меня были босоножки-«плетеночки» на 10-сантиметровом каблуке. Вот так я и поехала в Чернобыль! - грустно улыбается Лидия Николаевна.
Сначала медиков действительно привезли в киевский госпиталь, как и значилось в командировочном предписании. Но всего пару часов спустя лабораторию под руководством Верешкиной отправили в Иванково, где находились люди, эвакуированные из 30-километровой зоны вокруг ЧАЭС.

- Шла колонна «Икарусов», в каждом по 45 человек. На обследование одной машины давался час, за это время мы должны были сделать анализ крови всем пассажирам, - вспоминает врач. - Первое свидетельство того, что получена значительная доза радиации, - падение общего уровня лейкоцитов за счет лимфопении. Поэтому на нашу лабораторию обрушился вал работы. Первые пять дней мы трудились в совершенно сумасшедшем режиме - я спала в среднем по два часа в сутки! И надо сказать, это была самая тяжелая часть моей командировки. Дело не только в усталости. Морально очень тяжело было видеть горе этих несчастных, потерянных людей. Женщин и стариков вывезли, но почти всех мужчин отправили работать в зону АЭС, кроме того, многие мамы даже не знали, куда увезли их детей! Мобильных телефонов тогда не было, так что люди очень переживали за своих родных. К тому же представьте себе, вы пришли домой, а вам говорят: ничего с собой, кроме паспорта, брать нельзя, вещи заражены радиацией, садитесь в автобус как есть. И вот вы все, что нажили, оставляете и в один миг превращаетесь в человека без дома, без сбережений, даже без смены одежды! Потом эвакуированных расселяли по семьям в других населенных пунктах, и это еще один огромный стресс. Там ведь жители тоже напуганы! Думают, что к ним везут людей, которые могут быть опасны, которые «что-то страшное» излучают. И «нет» сказать нельзя, а за своих деток тоже боязно…

Умирайте, но молчите!

Потом Лидия Николаевна работала со своими лаборантками в самом Чернобыле и окрестностях. Там она уже проводила обследование военнослужащих, которые занимались возведением саркофага над АЭС.

- Не смотрели, женщина ты или мужчина, поблажек не было. Приехала сюда помогать? Значит, ты ликвидатор, должна выполнить свою задачу. Капризничать там уже не приходилось, - рассказывает Верешкина. - Так что мы часто ездили по округе, врачи требовались постоянно. Многие ликвидаторы страдали не только от радиации, но и от массы других заболеваний, даже от простуды. Они ведь работали под дождем, на ветру, а теплой одежды у них поначалу не было! Солдат привезли, переодели зачем-то в комбинезоны химзащиты, которые воздух не пропускают, зато пропускают радиацию. Ребята, конечно, потели, потом от холода и ветра заболевали. Когда мы уезжали из Чернобыля, мне и моим лаборанткам записали в книжках, что мы получили около одного рентгена - до смешного мало. Почему-то учли только воздействие общего радиационного фона. И когда нас спрашивают, какую дозу мы получили, я даже ответить не могу - объективной информации нам никто не давал.
А ведь даже свои лучшие наряды, все это время просто лежавшие в чемодане, и любимый микроскоп Лидии Николаевне пришлось выбросить - за время командировки они набрали такое количество радиации, что вещи попросту не пропустил дозиметрический контроль!Почти сразу же после возвращения в Ленинград Верешкина попала в реанимацию. Было совершенно очевидно, что ее заболевания связаны с прошедшей командировкой и воздействием радиации, однако ей даже от врачей приходилось скрывать какие-то детали! В реанимацию прибежал замполит и сказал: «Лидия Николаевна, говорить ни о чем нельзя!»

А теперь расплачиваются дети…

Командировка в Чернобыль очень дорого обошлась молодой женщине. Начались большие проблемы со здоровьем. Самое страшное - она не смогла родить ребенка. Также без наследников остались две ее лаборантки, а еще у трех знакомых женщин-ликвидаторов детки, говорит Верешкина, родились с серьезными заболеваниями.

- Отклонений от норм по здоровью у детей чернобыльцев очень много. Но законы наши таковы, что их можно по-разному трактовать. И связать заболевания детей с последствиями радиационного облучения, полученного их родителями, - это очень большая проблема, которую многие не могут решить, - вздыхает Лидия Николаевна. - Если выделить общие «больные места» у детей чернобыльцев, то очень много патологий по зрению, заболеваний бронхогенного характера (бронхиальная астма, аллергические реакции), ослабленная иммунная система (эти дети постоянно страдают воспалительными заболеваниями), предрасположенность к онкологическим и эндокринным заболеваниям. И к сожалению, это передается не только детям, но и внукам!
Очень горько, что этим самоотверженным женщинам приходится платить за свой героизм такую страшную цену. И что самое циничное, государство не хочет заботиться о детях ликвидаторов. В федеральном законодательстве меры социальной поддержки для этих детей прописаны, но на деле получить хотя бы соответствующую медицинскую поддержку очень нелегко. Увы, для этих семей Чернобыль все еще продолжается…

«Припять - мой второй дом!»

Валентина Клименко до сих пор скучает по опустевшему мертвому городу

Удивительно, но время, проведенное в Припяти, Валентина Клименко вспоминает одновременно с улыбкой, нежностью и болью. Она приехала туда в 1987 году и проработала семь лет в плановом отделе «Спецатома» - производила экономические расчеты, связанные с работами по ликвидации последствий аварии. Родные отговаривали Валентину Михайловну от опасной поездки, тем более и возраст у нее был приличный - под пятьдесят. Но она поехала - верила, что делает нужное и хорошее дело. А вернуться пришлось после сердечного приступа и с букетом болячек.

- Я считаю, что мой первый дом - это Ленинград, а второй - Припять, - с гордостью говорит Валентина Михайловна. - Я до сих пор скучаю по Припяти - это очень приятный, красивый город, он был построен с большой любовью! Это город победившего социализма. Там все было сделано для нормальной жизни: удобные дома, квартиры, благоустроенные детские сады и школы, спортивные центры. Улицы просто утопали в зелени, а какая красивая там была клубника, какие яблоки! И вот все это ушло в никуда, стало городом-призраком. Мучительно, конечно, на такое смотреть… Мы иногда гуляли по Припяти - там, где можно было. По тем дорожкам, которые мыли и обрабатывали специальными растворами. Однажды зашли в один из разрешенных к осмотру домов. А там уезжавшие горожане помадой написали на зеркале: «Закатилось наше солнышко». И столько в этих словах было отчаяния!.. Странные вещи остаются в памяти. Я, например, четко помню, что с каждым годом в городе становилось все больше ворон. И еще развелось огромное количество тараканов - вот уж живучие создания! Я несколько раз по работе была на АЭС, общалась с сотрудниками, так они рассказывали, что даже под реактором жили тараканы.Клименко работала вахтовым методом - на полмесяца приезжала работать в Припять, потом на полмесяца возвращалась в Ленинград. Одежду, начиная от ботинок и кончая шубой, ей выдали на месте, чтобы она не везла домой загрязненные радиацией вещи. При этом Валентина Михайловна строго соблюдала все меры предосторожности, о которых говорили врачи, и регулярно проходила медицинское обследование. Однако этих мер оказалось недостаточно - работа в городе-призраке все-таки нанесла удар по ее здоровью.

- Сначала я чувствовала себя хорошо, - вспоминает она. - А потом стала чаще простужаться. Возвращалась в Ленинград после Припяти, не могла избавиться от кожного зуда. Появился кашель, сел голос. Состояние здоровья резко поменялось. Это коснулось и сердца, и легких, и нервной системы. В 1995 году экспертная комиссия дала мне инвалидность, подтвердив связь моих болячек с нахождением в зоне отчуждения.
И все же о проблемах со здоровьем Валентина Михайловна рассказывать не любит, как и жалеть о своих поездках в Припять. Что сделано - то сделано. Вот только сердце до сих пор сжимается от воспоминаний.

- Никак не могу забыть один кинофильм, - признается она. - В 1987 году мы смотрели запись с любительской камеры. Шла срочная эвакуация населения из Припяти. Одного мальчика пытались усадить в автобус, но он вырвался и сбежал, потому что никак не мог найти свою маму. А на последних кадрах видно, что у него уже волосы клочьями слетают. Жуткие кадры! До сих пор плакать от этих воспоминаний хочется…

«Мы, санитарные врачи, работали без дозиметров!»

По словам Наталии Чухлатой, даже медики не понимали, насколько серьезна опасность

Когда Наталию Чухлатую, сотрудницу ленинградской СЭС МСЧ № 24, в 1987 году, спустя год после катастрофы, отозвали из отпуска и пригласили к начальству, она и предположить не могла, что буквально через пару дней окажется в Чернобыле! Да еще в самом пекле, непосредственно на территории ЧАЭС, где в тот момент продолжались активные работы по обеззараживанию местности и возведению защитных конструкций.
Работать приходилось в условиях дефицита самых необходимых вещей. Наталия Васильевна с содроганием вспоминает свои чернобыльские будни:

- Что меня особенно пора­зило, в первые две недели у нас, санитарных врачей, не было даже дозиметров! Мы были как сапожники без сапог. И даже потом, когда дозиметры появились, далеко не всегда можно было выполнить инструкции по безо­пасности. Потому что не хватало всего - спецодежды, препаратов, реагентов... А ведь уже год прошел после аварии, и за это время можно было наладить обеспечение ликвидаторов всем необходимым. Я в тот момент работала помощником санитарного врача по гигиене и питанию в столовой на пятом блоке ЧАЭС. И сколько раз наблюдала такую картину: приходит рабочий, специалист проверяет его костюм дозиметром, он «звенит». Мы пишем ему направление, что надо выдать новый костюм, потому что этот уже набрал слишком много радиации. А на следующий день этот рабочий опять приходит в той же одежде, потому что костюмов не хватает. Однако работать нужно было, поэтому приходилось самим придумывать, как выкручиваться из ситуации. Помню, однажды мы поехали за препаратами, которые у нас закончились, в бактериологическую лабораторию Припяти. Упаковки пришлось голыми руками загружать в машину. Потом, конечно, обработали специальными растворами, но руки после той поездки еще долгое время были красными и зудели!При этом Наталия Чухлатая до сих пор не знает, какую дозу радиации она получила в Чернобыле. Ей об этом даже в справке не написали после окончания работ! Однако несколько лет назад у нее начались характерные для ликвидаторов проблемы со здоровьем: заболевания сосудов, ухудшение зрения, стенокардия, доброкачественные опухоли…

Материалы подготовила Юлия ЛИ

Гостей в зоне отчуждения встречают хлебом-солью

Место крупнейшей атомной аварии превращается в туристическую жемчужину

Чем ближе 26 апреля 2011 года - 25-я годовщина чернобыльской аварии, - тем заметнее перемены в 30-километровой зоне отчуждения вокруг ЧАЭС. Ее готовят к памятным мероприятиям: латают дороги и подчищают газоны. Не только ликвидаторы, но и иностранные гости смогут посетить место аварии, которое у многих обывателей до сих пор вызывает неподдельный страх. Впрочем, не у всех: в последние годы в «мертвую зону» все активнее едут туристы. Японская «Фукусима» только подстегнула интерес к прошлому и настоящему Чернобыльской АЭС.

Проторенными тропами

Дмитрий Чернов, руководитель одной из киевских туристических компаний, отправляющих россиян в самую экстремальную экскурсию на земле, с трудом нашел время для общения с корреспондентом «Смены». Да и то наш разговор постоянно прерывали телефонные звонки - от потенциальных экскурсантов отбоя нет. Турпоток к месту аварии постоянно растет, и если так пойдет и дальше, «мертвая зона» из-за нашествия экскурсантов станет «живой».

- Сейчас такие поездки проводятся абсолютно легально и без риска для здоровья, - рассказывает Дмитрий Чернов. - На Украине действует агентство «Чернобыльинтеринформ», курируемое МЧС, - именно оно выдает разрешение на экскурсии. Для туристов разработаны специальные маршруты вдали от мест с повышенной радиацией. Поверьте, что даже прогулка по Новому Арбату в Москве или полет на самолете на какой-нибудь курорт принесет вашему организму больше вреда, чем однодневная экскурсия в зону!
Ученые подтверждают слова Чернова: благодаря стараниям ликвидаторов уровень радиации за истекшие четверть века значительно снизился. Например, в городе-призраке Припяти почти каждый дом был вымыт специальным раствором, а верхний слой грунта отовсюду снят. Ведь первоначально предполагалось, что эвакуированные жители вскоре смогут сюда вернуться! Поэтому дозиметр показывает там примерно такие же цифры, как в любом мегаполисе России... Зашкаливать он начинает вблизи саркофага, в расположенном поблизости «рыжем лесу» и у некогда секретного объекта «Чернобыль-2» - в эти места уважающие себя туропе­раторы экскурсантов не водят...

«Сувениры» под запретом

И все же посещение «мертвой зоны» запрещено лицам, не достигшим 18-летия, и беременным. Остальным предписано строго следовать указаниям сопровождающих и соблюдать определенные правила поведения. Их список обширен: максимально закрытая одежда (в идеале - приобретенный заранее спецкомбинезон), запрет на курение и прием пищи в 10-километровой зоне, сведение к минимуму общения с живой природой, невозможность вывезти за пределы зоны радиоактивный сувенир.

- Мы организуем подобные поездки уже пять лет, и опыт накопился приличный, - продолжает Дмитрий Чернов. - Я сам был в зоне отчуждения дважды. Перед первой поездкой еще был какой-то страх, но он быстро улетучился. Тамошняя природа удивительна - кто-то, может, мне и не поверит, но весной и осенью в Припяти очень красиво. Сейчас в зоне отчуждения живут около тысячи человек - ученые, изу­чающие флору и фауну, самоселы и работники атомной станции. Кстати, именно последние выполняют функции экскурсоводов... Еще в зоне проживают несколько граждан США, которые сейчас работают над сооружением нового саркофага. Так что шесть-семь часов, которые проводят на экскурсии туристы, - можно сказать, ничто…
По данным «Чернобыльинтеринформа», за прошлый год зараженную территорию посетили около шести тысяч гостей, среди которых преобладали немцы, англичане, французы, американцы и жители скандинавских стран. Впрочем, россиян тоже было немало.

- А вот украинцев в такие туры ездит мало, - говорит Дмитрий Чернов. - Во-первых, потому, что для наших соотечественников поездки в Чернобыль и Припять достаточно дороги - их стоимость не менее 130 долларов. Кроме того, украинцы говорят, что им радиации и так хватает, - Киев находится всего лишь в сотне километров от Чернобыля. Ну а что касается ликвидаторов и бывших жителей Припяти, нашей фирме еще не доводилось принимать от них заявки на экскурсии. Эти люди имеют возможность бывать в зоне бесплатно в особые поминальные дни. Ведь у многих там остались могилы родных…

«Это памятник человеческой глупости»

В последние месяцы в зоне отчуждения порой оказываются по три-четыре автобуса экскурсантов, а величина тургруппы порой достигает 20 - 30 человек. Недалек тот день, когда в самом загрязненном месте на земле начнется возведение современной туристической инфраструктуры. Похоже, украинские власти всерьез решили, что пора Чернобылю начать приносить хоть какой-то доход в казну.Кстати, уже сейчас в зоне отчуждения функционирует несколько отелей, вплоть до апартаментов люкс-класса, которые стоят дороже, чем номера на заграничных курортах.

- Если власти хотя бы поставят туалеты, это уже будет хорошо, - говорит Дмитрий Чернов. - Пока же они в явном дефиците. А с питанием туристов проблем у нас нет: обеды организуем в столовой, которая обслуживает работников чернобыльской зоны. Многие берут бутерброды с собой - внутри автобуса есть мы не запрещаем. Ведь самое опасное в Чернобыле - это радиоактивная пыль на улице.
Главный вопрос, который невозможно обойти, рассказывая о поездках в «мертвую зону», - это, конечно же, их этичность.

- Мы не скрываем, что туризм - это всегда зарабатывание денег, - подытоживает Дмитрий Чернов. - Однако, отправляя людей в Чернобыль и Припять, мы преследуем также благую цель - рассказать людям правду об атомной катастрофе. Ведь ЧАЭС - это самый выразительный памятник человеческой глупости. Кстати, когда мне задают вопрос о моральной стороне наших поездок, я всегда спрашиваю в ответ: а знаете ли вы, что Россия поставляет на экспорт оружие - а ведь из него людей убивают! Это этично?
Надо признать, что большинство ликвидаторов также не считают такие поездки вредными и аморальными. Президент российского Союза «Чернобыль» Вячеслав Гришин недавно заявил, что одобряет подобные экскурсии. Ведь они выполняют важнейшую задачу - напоминают людям о самой страшной ядерной катастрофе в истории человечества. 

Ольга РЯБИНИНА

Чернобыльского робота создали в Ленинграде

Разработчики уникального аппарата спасли жизни тысячи ликвидаторов, а сами получили высокие дозы облучения

Активное участие в очистке крыши Чернобыль­ской АЭС от радиоактивного мусора принимал специализированный транспортный робот - СТР?1. Он был изготовлен в Ленинградском НИИ-100 (ныне - ВНИИ­трансмаш), прославившемся разработкой пер­­вого советского лунохода. Благодаря работе чернобыльского робота уда­лось спасти здоровье и жизни более тысячи человек, которым не пришлось собственноручно разгребать радиоактивные завалы.

- Больше всего меня расстраивает, когда на глаза попадаются статьи, в которых основные заслуги по созданию аппарата присваивают себе другие предприятия, например ЦНИИ робототехники и технической кибернетики, - говорит Павел Сологуб, руководитель разработки и создания робототехнического комплекса СТР-1. - Работы в нашем институте проводились по заказу ВНИИ АЭС, согласно совместно разработанному техническому заданию, которое одобрил руководитель правительственной комиссии по ликвидации аварии на ЧАЭС Борис Щербина. В конструкции робота был использован ряд решений, разработанных для лунохода. Однако в создании комплекса принимали участие и другие организации - например, «Пролетарский завод» изготавливал ходовую часть аппарата, Институт физико-технических проблем создал дистанционное управление, ВНИИ АЭС - технологическое оборудование.
С самого начала перед разработчиками стояли весьма сложные задачи: робот должен был не застревать в расплавленном битуме, работать при высоких температурах и чрезвычайно больших уровнях радиации, иметь автономное энергоснабжение, управляться дистанционно, да еще и быть дезактивируемым, то есть легко очищаемым от радиационного загрязнения. Ученым, инженерно-техническим работникам и производственным рабочим удалось сделать почти невозможное - с чистого листа за три неполных месяца создать новый робототехнический комплекс и провести его необходимые испытания. Уже в начале августа 1986-го техника была в Чернобыле.

- Следует признать: не все проходило гладко, - говорит Павел Степанович. - Дистанционное управление роботом доводили до ума уже на месте. Из-за высокого уровня радиации нарушалось изображение на телевизионных камерах аппарата. Потребовалось установить дополнительно четыре камеры на крыше реактора третьего энергоблока - это существенно улучшило управляемость техники.
Доставлялся робот на кровлю реактора специальным подъемным краном либо вертолетом Ми-8. Без них было не обойтись, так как весил СТР-1 более тонны!

- Из всех образцов робототехники, принимавших участие в очистке крыши и других мест третьего реактора, наш СТР-1, по оценке штаба специалистов-атомщиков во главе с заместителем главного инженера ЧАЭС Юрием Самойленко, оказался самым мощным и прекрасно себя зарекомендовал, - продолжает Павел Сологуб. - Только с кровель третьего реактора им было удалено более 90 тонн радиоактивных материалов, в том числе попавших в битумное покрытие кровли. Это графитовые блоки и трубы, выброшенные при взрыве четвертого реактора и попавшие на крышу третьего.
Кстати, при ликвидации чернобыльской аварии пытались задействовать робототехнику иностранного производства - из Германии и Японии. Но она выходила из строя, не выдерживая радиационных нагрузок и работы на вязком битумном покрытии.

- Не могу не упомянуть, что в нашей группе работала женщина - Раиса Анисимова, контролировавшая работу аккумуляторных батарей, - вспоминает Сологуб. - Мы ее всячески оберегали от работы в местах с повышенной радиацией.
А вот сам Павел Степанович и его коллеги все же заработали разные заболевания, связанные с радиационным облучением. За выполненные работы специалистам были объявлены благодарности от советского правительства. Ряд сотрудников, в том числе и Павла Сологуба, наградили орденами Мужества.По завершении работ по ликвидации атомной катастрофы два робота СТР-1 так и остались в Припяти. О славных временах легендарного НИИ-100 в нашем городе сейчас напоминает разве что первый опытный образец СТР-1, который до сих пор хранится в музее института в поселке Горелово. Жаль только, что видеть его могут лишь сами сотрудники и приезжающие к ним в гости журналисты.

Ольга Рябинина