Выпускник Ленинградского артиллерийского училища Георгий Леонардович Пальмский попал в один из первых формировавшихся тогда полков, которые получили на во­оружение новенькие «катюши». Он прошел всю вой­ну, участвовал в основных операциях на Южном и на 1-м Белорусском фронтах, дошел до Берлина. Сейчас, вспоминая свой боевой путь, 92-летний ветеран говорит, что, видимо, его хранила счастливая звезда. Иначе не объяснить, почему он столько раз живым уходил от смерти!

Море огня

«Катюша» - какой восторг это слово вызывало у наших артиллеристов и какой страх у врагов! Когда молодого лейтенанта Пальмского назначили командиром огневого взвода 2-го гвардейского минометного полка и рассказали, что надо будет работать с каким-то новейшим реактивным оружием, он плохо себе представлял, что это такое. В училище-то они изучали пушки, гаубицы, минометы - «катюш» никто и в глаза не видел!

- Но первые же впечатления от применения «катюш» в бою были ошеломляющими! - рассказывает артиллерист. - Нас отправили в Сталино (нынешний Донецк), а оттуда в район боевых действий. Посреди ночи приказали нанести удар по наступающему противнику. До этого мы днем на полигоне делали максимум по три залпа, а здесь все наши 36 машин БМ-13 выпустили 576 реактивных снарядов. Представьте, черная южная августовская ночь, и тут море огня! Без всяких преувеличений стало светло как днем. Наша пехота даже сначала не поняла, что происходит, - подумали, это нас немцы бомбят...

Фашисты не жалели сил, гоняясь за полком с «катюшами». Однако дивизион, который возглавлял Пальмский, после обстрела всегда очень грамотно и быстро уезжал с огневых позиций. Все понимали: стоит чуть промедлить, и по их душу явятся фашистские бомбардировщики или пехоту с танками пошлют на захват грозной советской техники.

-У нас на каждой боевой машине стоял ящик с толом и шашками, чтобы в крайнем случае подорвать «катюши». Была четкая установка - машины не должны достаться врагу! - говорит Георгий Леонардович. - Например, в экспериментальной ракетной батарее, которая первой начала работать с «катюшами», сумели взорвать все машины, когда батарея попала в окружение.

Первые два года войны для Пальмского были самыми жуткими. Изматывали не только тяжелые бои и вынужденное отступление советских войск, но и беспокойство за судьбу своей семьи. Его родители и жена с сыном остались в осажденном Ленинграде! Весточки от них он получал редко, но понимал, насколько ужасное положение сложилось в блокадном городе. 20 января 1942 года, в самую тяжелую блокадную зиму, умер его отец. Но и после этого известия он не имел права отчаиваться. И он, и его семья тогда знали - надо держаться. И держались из последних сил.

В миллиметре от смерти

За боевые успехи Пальм­ский был награжден множеством орденов и медалей, среди которых орден Ленина, ордена Александра Нев­ского, Красного Знамени, Отечественной войны I и II степеней, Красной Звезды. Дважды артиллерист был серьезно ранен - под Ростовом и под Берлином. Причем во второй раз его уже мысленно похоронили!

- Со мной тот случай приключился 26 апреля 1945 года, - вспоминает ветеран. - Мы окружили группировку немцев под Берлином, и я стоял на наблюдательном пункте. Тут немцы попытались прорваться из кольца и пошли в контратаку. Им это не удалось. А я получил тогда ранение в голову - пуля вошла в правое ухо и вышла из левого, оторвав мочку! Разведчики меня вытащили и привезли в медсанбат. А там сказали: «Что вы его привезли? Человек уже на том свете!» Друзья уже почти отчаялись, но через несколько дней я пришел в себя. Как потом выяснилось, пуля прошла всего в миллиметре от основания головного мозга! Я даже смог обойтись без инвалидности. А в победном мае уже катался с однополчанами по улицам Берлина. Не знаю уж - может, удача. Но с тех пор в апреле у меня появился второй день рождения...

Юлия ЛИ

Фото Святослава АКИМОВА