Что могло ожидать самую смелую газету города, зовущую к демократическим переменам, после объявления чрезвычайного положения? Закрытие? Приостановка выпуска? Интернирование журналистов? Все основания опасаться этого были, и попытки задушить газету тоже были. Однако «Смена» четверо суток функционировала круглосуточно и делала номера, которые ленинградцы расхватывали моментально. Тираж газеты достиг в те дни рекордной отметки - 411 тысяч экземпляров.

Без цензурных изъятий
- Испуга не было, - вспоминает Сергей Балуев, в те годы  корреспондент «Смены», потом - ее главный редактор, а сейчас редактор журнала «Город». - Тревога шла оттого, что информации не хватало. Мы допускали, что Лениздат закроют со всеми находящимися в нем редакциями, вполне вероятным казалось и наше административное задержание. Когда обстановка прояснилась, мы сразу взялись за дело. Спрятали копировальную технику, диктофоны. Журналист Андрей Петров и я пытались образумить нагрянувших цензоров, вели с ними долгие беседы, отстаивая каждую строчку. Они берегли себя, а мы горели желанием дать читателям ту информацию, которой уже владели. Мы были очень молоды тогда, не задумывались ни о личной безопасности, ни о семьях.

20 августа номер «Смены» вышел без изъятий.
Все документы ГКЧП, в том числе «Обращение к советскому народу», газета не скрыла от читателей. Но открывалась она заголовком «Путч не пройдет! Мы верны свободе!» и фотографией ленинградцев, митингующих на Исаакиевской площади. А затем шел указ президента РСФСР Бориса Ельцина о признании ГКЧП антиконституционным, а его решений - преступными. Президиум Ленсовета со страниц газеты строго указывал: «Выполнение руководителями распоряжений незаконных органов будет рассматриваться как уголовное и государственное преступление».

Никто не хотел в прошлое
К моменту выхода номера от 20 августа журналисты «Смены» не только успели отстоять свое право на выход газеты, но и побывали в самых горячих точках Ленинграда, ездили на подступы к городу и сообщали оттуда: «Четыре сертоловских полка отказались идти на Ленинград. Псковская дивизия уже в Ленинграде». Начинающие журналистки, вчерашние школьницы, вели репортажи с баррикад на улице Чапыгина, где отстаивали Ленинградское телевидение, и из редакции «Радио «Балтика», которое прорвалось в эфир и открыто освещало текущие события.

В это же время журналист Алла Репина ни на минуту не уходила с Дворцовой площади, где шел непрерывный митинг. Распоряжением Ленсовета была объявлена политическая забастовка, и предприятия должны были прекратить работу. Несколько сотен тысяч людей вышли в центр города с самодельными плакатами, флагами и транспарантами.

- Город тогда заявил: «Мы не боимся!», - рассказывает Алла Репина. - Наш юный, 17-летний, корреспондент Гоша Урушадзе передавал из Москвы, что там уже стоят танки, идет стрельба. Такой сценарий мог повториться и у нас. Поэтому я попросила родителей уехать вместе с моим маленьким сыном из города. Но ни один сменовец своего поста не покинул. Все-таки, признаюсь, нас охватила эйфория. Редкий случай, когда от поведения каждого реально многое зависело. Никто не хотел возвращаться в прошлое, к бесконечному «Лебединому озеру». Если бы мы опустили руки, если бы люди не выплеснулись на улицы, если бы не выступали по радио, телевидению и на митингах Собчак, Лихачев, Болдырев, Дольский, все могло бы повернуться по-другому.

Гидаспов все проспал...
Номер от 21 августа открывался фотографиями с Дворцовой площади и заголовком «Ночью на город шли танки и бронетранспортеры, но утром на улицы и площади вышли МЫ!».

Здесь же - заверения мэра Анатолия Собчака, что «танки в город не войдут». Из здания Верховного Совета России сообщали по телефону: «Похоже, начинается штурм. Раздаются выстрелы, мелькают трассирующие пули. Танки пока молчат».

Добившаяся связи с Борисом Ельциным журналистка «Смены» Лариса Усова задала ему несколько вопросов. Главное, к чему призывал президент РСФСР, - «всеми способами сбросить хунту!». Один из таких способов предложила сама «Смена» на первой полосе газеты: «Нобелевская премия мира - тому, кто арестует Янаева».

Атака журналистов на ГКЧП и их пособников стала яростной. Вслед за статьей «Янаева всПУТЧило» «Смена» опубликовала фамилии 25 руководителей крупных предприятий Ленинграда, запретивших своим служащим выходить на митинг, организованный на Дворцовой площади, «то есть по существу отказавшихся выполнить решения законной власти».

Досталось на орехи и первому секретарю обкома КПСС Борису Гидаспову. Гидаспов проспал практически весь путч, о чем и признался в интервью «Смене». Возможно, ерничанье журналистов по этому поводу было бы не столь едким, если бы ребята знали, что Борис Вениаминович за неделю до ГКЧП уже решил уйти в отставку. Именитый ученый, он считал, что вся власть в городе давно принадлежит Ленсовету и КПСС упустила рычаги влияния из своих рук окончательно. Поэтому Гидаспов в те дни пару раз вяло выступил на телевидении и... действительно пошел спать.

«Случилось черт-те что!»
Под таким заголовком 22 августа в «Смене» вышло первое интервью президента СССР Михаила Горбачева с момента его изоляции в Форосе. Это интервью прозвучало и на «Радио «Балтика».

- Идея с телефонным эфиром удалась благодаря «Смене», - рассказывает Александр Дыбаль, в то время  коммерческий директор радиостанции. - Мы связались с Урушадзе, который находился в Белом доме, в тот момент, когда он разговаривал (первый из всех журналистов) с Горбачевым, и дали интервью в прямом эфире.

В этом же номере было опуб­ликовано выступление Ельцина на сессии Верховного Совета России, в котором он сообщил о решении арестовать членов ГКЧП.

В общем, как резюмировала журналистка Лариса Базарова, обращаясь к ленинградцам: «Всем спасибо! Все - свободны!» Свобода - это слово звучало тогда везде и еще не было замызгано.

Людмила АНДРЕЕВА