Когда началась война, Жене Обуденовой было всего 12. Вместе с мамой она жила в доме на Петроградской стороне по адресу: Большая Монетная, 18. Именно там девочке было суждено встретить первую блокадную зиму 1941/42-го - самую страшную и голодную. То, что смогла выжить, Евгения Никифоровна, которой сегодня 83 года, до сих пор считает чудом…

- Я БЫЛА ребенком и всех ужасов блокады, конечно же, не запомнила, - рассказывает Евгения Обуденова. - Самое страшное воспоминание - постоянные бомбежки. Рядом с нашим домом находился оборонный завод «Пирометр», который производил приборы для авиации и был стратегически важным объектом. Немцы, видимо, целились в него. В итоге наш дом буквально ходил ходуном! А от соседнего дома № 23 почти ничего не осталось.

Впрочем, дети тогда еще не осознавали всего ужаса своего положения. Они бегали на чердак тушить фашистские «зажигалки» - для них это было в некотором роде развлечение. Никакого страха ребята не ощущали.

- Однако так было лишь в сентябре-октябре 1941-го, - продолжает Евгения Никифоровна. - Уже в ноябре -декабре силы начали покидать даже детей. Их хватало лишь на то, чтобы дойти до Невы и привезти на саночках воду. Люди начали массово умирать. Причем первыми почему-то уходили в мир иной мужчины. На моих глазах дом практически опустел…

Маленькая Женя запомнила, как в марте 1942-го мама начала пухнуть от голода и потом окончательно слегла. Весной она умерла.  Она до сих пор не знает точной даты смерти своей мамы - ее нашли мертвой в квартире в апреле. Так было написано в документах, которые Евгения Никифоровна увидит спустя многие годы…

Кажется, для ленинградцев тогда остановился ход времени. Наша героиня сама не помнит, как тоже слегла и уже умирала от голода…

- В марте 1942-го женщины из группы ПВО ходили по квартирам и вывозили оттуда тела умерших, - говорит Евгения Никифоровна. - Это делалось для того, чтобы в городе не начались эпидемии. Я не помню, как эти женщины нашли меня. Мне рассказывали, что я тоже была похожа на мертвую, находилась без сознания и совсем не двигалась. Но так как все мое тело кишело вшами, бойцы группы ПВО поняли, что я жива. Вши ведь с мертвых бегут…

Умирающую девочку отвезли в детский дом и чудом смогли выходить. Там ее сразу отправили в санпропускник: остригли наголо, сожгли всю одежду. А через несколько месяцев, в августе 1942-го, Женю эвакуировали в Ивановскую область. Война отняла у нее все: не только маму, но и отца, который погиб на фронте.

В 1944 году Евгения Обуденова вернулась в Ленинград и даже получила комнату в том же доме, на Большой Монетной, 18. Правда, это было уже не то помещение, где прошло ее детство. О страшной зиме 1941/42-го у нее не осталось никаких напоминаний - лишь чудом сохранившиеся фотокарточки мамы, которая, в отличие от дочери, не смогла пережить блокаду.

Ольга Рябинина