Дословно

Даниил Гранин: «Я буду говорить не как писатель,
а как солдат»

В День снятия блокады бундестаг стоя аплодировал русскому писателю-фронтовику

Главным событием минувшей недели, а может быть, и всего 2014 года стал визит знаменитого писателя-фронтовика, автора «Блокадной книги» Даниила Гранина в Германию. В 70-ю годовщину снятия блокады Даниил Александрович выступил с речью перед депутатами бундестага. На ежегодном Часе памяти жертв нацизма писатель-фронтовик рассказал о блокадных днях Ленинграда. Выступление Гранина было проникнуто духом гуманизма, и вместе с тем он откровенно говорил обо всех ужасах блокадного города.

Час памяти - это мероприятие, которое ежегодно проходит в бундестаге. Оно приурочено к дню освобождения Освенцима и проводится с 1996 года.
Речь Гранина предваряло выступление председателя бундестага Норберта Ламмерта. Он сравнил блокаду с актами геноцида в Африке и с холокостом и заявил, что подлинное значение блокады было недооценено как на Западе, так и в Советском Союзе, где систематически умалчивали об ужасах, происходивших в городе. Ламмерт отметил, что именно создание «Блокадной книги», в которой читателю наконец была явлена страшная блокадная правда, - одна из главных заслуг Гранина.
Свою речь Даниил Александрович начал со слов благодарности за приглашение выступить в Германии в такой день. «Это для меня большая честь, я буду говорить не как писатель, не как историк, а как солдат, участник далеких событий Второй мировой войны», - отметил он.
В своем выступлении писатель рассказал историю Ленинградской блокады, сделав акцент на описании первой, самой тяжелой зимы. В этом повествовании он не обошел даже самые страшные страницы блокадной истории и привел несколько примеров страшного морального выбора, перед которым были поставлены люди. 95-летний писатель говорил стоя - как и должно говорить о мужестве ленинградцев и защитников города.
«Для меня война началась, когда Германия объявила войну Советскому Союзу 22 июня 1941 года. Я пошел в народное ополчение добровольцем. Сам не знаю, зачем я это сделал, мне казалось, что это будет что-то вроде романтического приключения, - признался великий писатель. - Наш полк разбомбили, мы бежали. 17 сентября мы сдали последний рубеж в Пушкине, оборона Ленинграда рухнула. Блокада наступила внезапно. Город был к ней не готов, не было запасов ни продовольствия, ни топлива. Сразу же ввели карточки. 20 ноября катастрофически снизили норму - 250 граммов рабочим, 125 граммов - служащим и детям. 125 граммов - тонкий ломтик хлеба пополам с целлюлозой и примесями… Люди от голода теряли силы, но продолжали работать, продолжали делать снаряды, мины, ремонтировать танки.
Немцы хорошо знали, что происходит в городе, про ужасы голода, знали от разведки, от перебежчиков. Противник мог войти в город, но понимал, что город и солдаты будут стоять насмерть. Гитлер повторял: в город не входить, потери от уличных боев были бы слишком велики. Решили, что при таком питании люди не выдержат, вот-вот они должны сдаться. Если голод не заставит, то еще лучше - население передохнет, не надо будет его кормить… За 25 дней декабря умерло 40 тысяч человек. В феврале ежедневно умирало от голода около трех с половиной тысяч. В дневниках того времени люди писали: «Господи, дожить бы до травы». По скромным подсчетам, за время блокады умерло больше 1 миллиона горожан. Маршал Жуков приводит цифру - 1 миллион 200 тысяч голодных смертей».
«Однажды в мае 1942 года нас послали помочь выво­-зи­ть трупы во рвы, выкопанные на кладбищах, - продолжил Гранин. - Возле кладбищ набрались груды снесенных туда за зиму покойников. Я помню, как мы их грузили в машины - мы их кидали, как дрова, такие они были легкие и высохшие. Мы грузили ими машину за машиной. Это была самая жуткая работа в моей жизни».
Вместе с рассказами о страшных лишениях войны Гранин рассказывает и о ежедневном подвиге простых горожан:
«Однажды мне принесли дневник блокадника. Юре было 14 лет, он жил с матерью и сестрой… Это была история совести мальчика. В булочных точно, до грамма, взвешивали порцию положенного хлеба. Для этого приходилось отрезать еще довески, чтобы выходило ровно 250 - 300 граммов. Обязанностью Юры в семье было достояться в очереди до хлеба и принести домой. В дневнике он признается, каких мучений ему стоило не отщипнуть по дороге кусочек хлеба, особенно терзал его довесок, неудержимо хотелось съесть этот маленький кусочек, ни мать, ни сестренка, казалось бы, не узнали об этом. Иногда он не выдерживал и съедал. Он описывает, как стыдно было, признается в своей жадности, а потом и в бессовестности - вор, украл у своих, у матери, у сестры хлеб насущный. Никто не знал об этом, но он мучился. В квартире соседями были муж и жена, муж был какой-то крупный начальник по строительству оборонных сооружений, ему полагался дополнительный паек. На общей кухне жена готовила обед, варила кашу, обед, сколько раз Юру тянуло, когда она выходила, схватить чего-то, зачерпнуть хоть рукой горячей каши. Он казнит себя за свою постыдную слабость. В его дневнике поражает постоянный поединок голода и совести, борьба между ними, яростные схватки, причем ежедневные, попытки сохранить свою порядочность».
Но самым главным героем войны Гранин называет неизвестного прохожего: «Я понял, что главный герой блокады - это кто-то, безымянный прохожий, именно он спасал упавшего, замерзающего. У людей не исчезло, а появилось больше сострадания. Именно эти безымянные прохожие - главные герои войны…. Надо уметь прощать, но надо уметь и помнить. Вспоминать про годы войны тяжело, любая война - это кровь и грязь. Но память о погибших миллионах, десятках миллионов наших солдат необходима. Я только недавно решился написать про свою войну. Зачем? Затем, что в войну погибли почти все мои однополчане и друзья, они уходили из жизни, не зная, сумеем ли мы отстоять страну, выстоит ли Ленинград, многие уходили с чувством поражения. Я как бы хотел им передать, что все же мы победили и что они погибли не зря. В конечном счете всегда торжествует не сила, а справедливость и правда», - отметил он.
Свою речь писатель заключил словами о том, что самое ценное на свете - это любовь к человеку и к жизни.
Выступление Гранина было встречено продолжительными аплодисментами всех присутствующих, вставших в порыве уважения. Скорее всего, столь простые и искренние  слова о блокаде звучали в бундестаге впервые.

* * *

Визит Даниила Гранина в Германию не ограничился выступлением в бундестаге.
Писатель встретился также с экс-канцлером ФРГ Гельмутом Шмидтом. Гранин и Шмидт - ровесники: им обоим по 95 лет. Они оба воевали на Ленинградском фронте, только по разные его стороны. Тогда - враги, сегодня они встретились и пожали друг другу руки. Шмидт признался, что ему очень тяжело вспоминать годы войны и разговаривать о тех днях он не любит. На что Гранин ответил, что именно об этом он и хотел поговорить с экс-канцлером. Причем поговорить только откровенно. После этого герои встречи удалились в приватную комнату.
Шмидт был канцлером в 1974 - 1982 годах. Он был сторонником принципа невмешательства во внутренние дела других стран, выступал против вступления Турции в ЕС и за сближение с Францией. Во внутренней политике он выступал против концепции мультикультурализма и называл безработицу самой большой проблемой страны. Во время войны служил артиллеристом, затем попал в плен к союзникам. После войны он изучал право и политологию.

По сообщениям агентства «БалтИнфо»
и телеканала 100ТВ