Между строк

«Авторам «Блокадной книги» нужно поставить памятник»

Петербургская писательница Наталия Соколовская - о том, как трудно писалась и издавалась знаменитая летопись Ленинградской блокады

В 2013 году в «Лениздате» вышло последнее на сегодняшний день издание «Блокадной книги» Даниила Гранина и Алеся Адамовича. О том, какое значение имеет для всех ныне живущих эта книга, и о том, какие изменения она претерпела за все время своего существования, «Смене» рассказала писательница Наталия Соколовская, редактор этого издания.

Трудный путь к читателю
- Наталия Евгеньевна, расскажите, пожалуйста, историю публикаций «Блокадной книги».
- Когда Адамович и Гранин предлагали эту книгу к печати в Ленинграде, то получили отказ. Впервые ее начали печатать в Москве в конце 70-х: сначала в журнале «Новый мир», а потом уже отдельным изданием. В северной столице она была издана лишь после того, как Григорий Романов, тогдашний градоначальник, был переведен в Москву, - в 1984 году. То есть в этом году исполняется 30 лет с момента первой публикации «Блокадной книги» в нашем городе. Были еще издания в Москве, но у нас - только в 1989 и в 1994 годах. И все. В городе, где происходили эти страшные события, книга не издавалась почти 20 лет! Над этим стоит поразмыслить: нам это было не нужно? Вот сейчас будем отмечать дату: 70 лет со дня снятия блокады. Власти ужасно активизировались. А в другие дни - что происходит с нашей памятью?
- А ведь книга Даниила Гранина и Алеся Адамовича взывает именно к памяти ленинградцев-петербуржцев…
- Ленинград пережил нечто такое, чему нет или крайне мало аналогов. Сравнить блокаду можно разве что с холокостом - ведь речь шла о массовом уничтожении мирного населения. Это абсолютно библейская история, которая должна жить в памяти потомков в максимально неискаженном виде. Граниным и Адамовичем была впервые предпринята попытка (в высшей степени удачная!) осмыслить блокадный опыт, понять, что происходило с людьми - не только на физиологическом, но и на психологическом уровне, что гораздо важнее. В начале семидесятых они вместе с блокадниками, подавляющего большинства из которых сейчас уже нет в живых, прошли все круги блокадного ада. Для обоих война была частью собственной судьбы. Адамович, автор знаменитой «Хатынской повести», почти мальчишкой был в партизанском отряде в Белоруссии. Двадцатидвухлетний Гранин ушел на фронт ополченцем, два года воевал под Ленинградом, помнит, как над его головой летели фашистские самолеты - бомбить город. «На передовой нам было легче, чем ленинградцам в блокадном городе», - говорит Даниил Александрович.

Заговор молчания
- Рассказывал ли Даниил Александрович, как приходилось собирать материал?
- Писатели эти страшные воспоминания и дневники пропускали через себя и - не адаптировали, нет, но подавали материал читателю таким, чтобы тот смог его прочитать, усвоить. Это огромная писательская работа, за которую вообще-то нужно ставить памятник… Ведь живые свидетельства настолько чудовищны, что у читающего их человека включается механизм самозащиты, зачастую заставляющий просто отмахнуться от этих ужасов. Такое происходит на уровне рефлекса. Но рефлексы хороши для собачек Павлова, а мы - люди. И отстраняться от блокадной трагедии никак нельзя. Гранин и Адамович сделали так, что современные люди через их книгу смогли воспринять блокаду, начали думать о ней, включили ее в обиход своей памяти.
Когда началась «блокадная страда» Гранина и Адамовича, когда они начали посещать блокадников в их многонаселенных коммуналках - это было через 30 лет после снятия блокады! - то люди не хотели говорить. Им было, во-первых, очень трудно возвращаться в то время, и, во-вторых, многие не верили, что это вообще кому-то надо. Что же такое было сделано с людьми, после чего они закрывались, боялись, не считали нужным рассказывать… А ведь уже только то, что они просто ЖИЛИ в блокаде, и было настоящим подвигом.
- Чем же можно объяснить такое нежелание блокадников рассказывать об этом подвиге?
- Достаточно вспомнить слова Ольги Берггольц: «Заговор молчания вокруг Ленинграда», «Запрещено слово «дистрофия» - смерть происходит от других причин, но не от голода. О, подлецы, подлецы!», «А для слова, правдивого слова о Ленинграде, еще, видимо, не пришло время. Придет ли оно вообще?» Это она писала в 1942 году в командировке в Москве! Так вот, в 70-е годы, когда Гранин и Адамович создавали свою книгу, оно тоже не пришло. Не случилось это и в 80-е, и в 90-е, когда занижались цифры погибших от голода и от бомбежек. Да оно и сейчас не пришло, это время: многие политики и историки до сих пор занимаются нивелированием нашей истории.

Время правды не пришло?
- Неужели и сейчас мы не готовы воспринять правду?
- Говорильня, желание поставить галочку - губительны для правды. Например, я считаю, что задуманное в городе действо в честь Дня снятия блокады - некий интерактив, историческая реконструкция, якобы передающая атмосферу в блокадном городе, - совершенно неуместно. Если бы люди хотя бы чуть-чуть были в курсе, что тогда реально происходило, если бы они прочитали «Блокадную книгу», то и вопроса о такого рода «праздновании» не возникло бы… «Полевые кухни» - что за чушь! Кошек и собак в городе не было, люди есть друг друга были готовы, с ума сходили от голода… Наша забота - помнить о том, как жили и умирали ленинградцы. Да, «Блокадная книга» вышла без купюр. Тут мы можем говорить о свободе слова. Но в наше время гораздо уместнее говорить о СВОБОДЕ СЛУХА, о свободе СЛЫШАТЬ. Большинство этого не хочет.
- Насколько я знаю, в прежних изданиях цензура была очень жесткой. Но теперь «Блокадная книга» издана так, как ее задумывали авторы?
- Да, та «Блокадная книга», которая была напечатана в журнале «Новый мир», претерпела колоссальные цензурные правки - авторам пришлось внести больше 65 исправлений! Гранин пишет об этом в предисловии к последнему изданию, и там же можно увидеть верстку с этими правками. Вот что не понравилось цензорам в 1977 году: смертельный голод, дистрофия, количество жертв - авторов просят сделать «упор на героизм ленинградцев». А ведь героизм ленинградцев и заключался в этой жуткой жизни и смерти…

Продолжение следует
- Что еще можно увидеть в новом издании?
- В нем много новых фотодокументов - Даниил Гранин разрешил нам поработать с его бумагами в Центральном государственном архиве литературы и искусства. Кроме того, он внес ряд правок - в частности, во вводную часть. Хочу сказать еще вот о чем: уже подготовлено к печати и должно выйти в январе еще одно, дополненное издание «Блокадной книги». И вот в нем будет также материал Даниила Гранина «Ромовые бабы» - об изготовлении этих кондитерских изделий в «смертное время», в декабре 1941 года. Текст сопровождается фотографиями из Архива кинофотофонодокументов. В этом же издании появятся материалы из архивов Алеся Адамовича - фрагменты его дневников периода работы над «Блокадной книгой». Они уникальны, а для меня, может быть, самой главной является строчка: «Человек есть то, сколько правды он может о себе понести». Оба автора понимали, что они рассказывают историю низведения человека до самого дна, до животного состояния - этим чудовищным голодом, от которого люди иногда теряли рассудок, этими бомбежками, этим нескончаемым холодом… И вдруг включался какой-то другой механизм, когда человек внезапно осознавал погружение в бездну, ужасался этому и из последних сил начинал расти вверх. В нем начинала говорить божественная природа, говорить очень громко! В этом смысле «Блокадная книга» - инструмент самопознания для человечества. Мне кажется, что этот опыт должен быть очень востребован в наше невероятно мутное время, когда мы сами себя не понимаем.

Софья ВЕЧТОМОВА
Фото Святослава АКИМОВА