Откровения

Александр Галибин:
«Бандит не может быть героем нашего времени»

Известный режиссер верит в вечные ценности

Мы беседовали с Александром Галибиным поздно вечером. А что делать? В московской «Школе современной пьесы» Александр Владимирович весь день занимался с начинающими актерами и режиссерами. Шла подготовка к Всероссийскому драматургическому конкурсу «Действующие лица». Усталый мастер, однако, оживился после первого же вопроса.

Романтики - редкое племя
- Александр Владимирович, вы состоялись и как актер, и как режиссер. Решили освоить новую профессию - педагога?
- Я уже не новичок и на этой стезе - вел курс в Театральном училище им. Щукина. Увлечение педагогикой - это нормальная потребность человека творческой профессии. Надо пробовать себя в мастерстве отдачи накопленного опыта. Жмотиться - некрасиво, надо делиться.
- Похожи ли нынешние студенты, стремящиеся стать актерами, на тех, что были в семидесятых, когда, например, вы поступили на курс Рубена Агамирзяна в ленинградский Теат­ральный институт?
- Нет, это уже совсем другие ребята. У них есть неоспоримые преимущества перед нами - гораздо большие возможности, в том числе бытовые и информационные. К сожалению, они не слишком рьяно этими преимуществами пользуются. Если честно, нынешние студенты элементарно ленивее, чем мы тогдашние. А в нашей профессии развитое чувство трудолюбия необходимо как воздух. Если есть живая тяга к работе, то, несмотря на зависимость от тысяч посторонних факторов, многое удастся сделать. Но я нынешних тоже уважаю. Все-таки, согласитесь, они идут в профессию, понимая, что золотой телец ходит где-то вдалеке от театральных подмостков. И все равно на эти подмостки рвутся. Как хотите, а они - романтики, а это доброе племя, ныне крайне редкое.
- Возможно, вам и им пришлось учиться трудолюбию у разных педагогов?
- Трудолюбие прививали нам прежде всего родители. Например, мои мама и папа научили меня бесценным правилам: во-первых, уважать чужой труд, а во-вторых, трудиться самому.
- Так просто?
- Это совсем не просто, но позволяет с честью выходить из любой жизненной ситуации. Если ты уважаешь не только себя, если ты честен по отношению к делу, никакие жизненные повороты тебя не сломят. Этому нас хорошо учили и творческие наставники в Театральном институте. Возможно, когда формировалось нынешнее поколение, их родителям было не до воспитания, а великие мастера сцены уже не преподавали…

«Грибной» герой
- Когда вы играли Мастера, Пашку-Америку, Николая II, было ли ощущение, что эти роли принесут славу?
- В кино такого не бывает. Никогда не знаешь, что получится, пока режиссер не смонтирует фильм. Разве что с азартом играл Пашку-Америку, чувствовал, что в ударе, но это скорее был наг­лый юный задор, чем предчувствие успеха. А в Мастера у Владимира Бортко вложил всю душу: мой это персонаж, мой! Но решение режиссера заменить мой голос голосом Безрукова не привело к раскрытию образа. А с тем же Николаем II в фильме «Романовы. Венценосная семья» у Глеба Панфилова добиться особой славы не получилось: фильм в России прошел довольно незаметно.
- Сегодня новый телесериал «Грибной царь», где вы исполняете главную роль, уже смонтирован. Есть ли уверенность в успехе на этот раз?
- Трудно сказать. Снят сериал по книге Юрия Полякова, в которой он, на мой взгляд, угадал с героем нашего времени. Там присутствуют и детективный сюжет, и сказочные мотивы, и едкая сатира. Но главное не в этом. Я играю своего ровесника, человека, который в свои пятьдесят с лишним оглянулся и понял, что есть вечные ценности, к которым надо вернуться. Мой персонаж поднимался в девяностые, шел напролом, время его не то чтобы поломало, но сильно над ним поработало.
- Но он не бандит?
- Нет. Разве бандит может быть героем нашего времени? Он никакого времени героем быть не может, сколько бы они там ни мочили всех подряд направо и налево на экране. Бандит, он и есть бандит. А мой персонаж становился на ноги самостоятельно, добился материального благосостояния и остановился оглянуться. Где-то в душе он сохранил детские идеалы, то, что ему мама с папой внушали. Это спасло его от полного разочарования жизнью после всех сделок с совестью, гульбы и предательств. Он понял, что в жизни это не главное. Главное - остаться человеком. Деньгами и связями не сохранишь себя. Мне кажется, эта мысль очень ко времени сейчас. А вся эта история ярко показывает черты поколения.

В городе на Неве плохих театров нет
- Критики не устают расхваливать ваши спектакли - от петербургского «С любимыми не расставайтесь» до столичного «Братья Ч». Однако с Театром имени Станиславского, что называется, «не срослось». Мешали вы людям спать спокойно и зарабатывать на пьесах о трансвеститах. После такого малоаппетитного конфликта, когда часть актеров и сотрудников этого коллектива добивалась вашего увольнения, манит ли вас театр по-прежнему?
- Конечно, после того, как я ушел из этого коллектива, в душе многое изменилось. Но театр - это всегда соблазн. Сложившаяся ситуация меня никоим образом не разрушила. Все равно театр - это мой дом, и в нем всегда больше хорошего, чем плохого. Я был готов к конфликтам. Режиссер - профессия жестокая, тяжелая, требует бесконечных компромиссов. Так что пока не доходит до подлости - я готов терпеть. Терпеть ради того, чтобы творить мир вокруг нас, создавать, подниматься. Но если собрались те, которые только разрушают, которых не интересует дело, - так работать не получится. Я готов репетировать, служить, делать свое дело, но чрезвычайно сложно отдаваться творческому порыву рядом с людьми, которые уже пишут на тебя кляузы и хотят только одного - чтобы их оставили в покое.
- Что Галибин-режиссер пожелал бы Галибину-актеру?
- «Саша, как можно больше интересной работы! Старик, сохрани самого себя, не предавай свои ценности».
- А Галибин-актер что пожелал бы Галибину-режиссеру?
- «Александр Владимирович, пусть будет как можно больше работы и как можно меньше компромиссов, а я уж постараюсь не подвести!»
- А если бы вы могли возглавить любой театр мира, какой бы выбрали?
- Я по-прежнему ощущаю себя ленинградцем, петербуржцем. Это мой город, который я люблю, который мне дал практически все, который краше любого на Земле. Если бы была такая возможность, я тут же вернулся бы. К сожалению, я оказался не при деле в родной стороне. Только поэтому однажды уехал. Только поэтому! По-прежнему хочу вернуться в Петербург.
- А в какой театр?
- В любой. В городе на Неве плохих театров нет.

Людмила АНДРЕЕВА