В гостях у «Смены»

Николай Годовиков: «Приглашают играть только негодяев»

Знаменитый Петруха из «Белого солнца пустыни» теперь рисует картины маслом

Николай Годовиков стал знаменитым в одночасье, когда на экраны страны вышел ставший впоследствии культовым фильм «Белое солнце пустыни». Петруха, которого он сыграл, многим зрителям показался таким же родным, как и таможеннику Павлу Верещагину в блистательном исполнении Павла Луспекаева. Казалось, впереди юного актера ждет череда новых успешных ролей. Получилось иначе. Зигзаги судьбы привели актера и к суме, и к тюрьме. Сегодня Годовиков продолжает сниматься, растит внуков и обретает новую профессию - художника, о чем рассказал корреспонденту «Смены».

Сам себе Веласкес
- Николай Львович, что же заставило вас искать новые пути самовыражения?
- Не смейтесь, но я, говоря высоким штилем, совершенно неожиданно раскрыл в себе художественные способности. О чем прежде и не подозревал. Услышал от писателя Андрея Кивинова, что есть в Петербурге такой живописец-педагог Александр Кравчук, который за 32 часа занятий совершает чудеса: в его мастерской каждый становится художником. Ну, думаю, попробую. Дома иронически к этому отнеслись. Но когда увидели, что я каждый день работаю над холстом, когда показал родным фотографии с каждого этапа создания картины - они онемели. Спрашивают: «Ты точно сам?!» Искренне поверила только жена. Она знает: если я взялся, то делаю все сам. Пусть плохонько, но сам. А так, кому ни показывал, все говорили: «Не может быть!» Никто не верил, что за два месяца я написал натюрморт маслом. Причем его не стыдно вставить в приличную раму и повесить на стену.
- Будете продолжать занятия живописью?
- Сейчас жду выезда за город: учитель обещал, что будем заниматься пейзажем. Я столько раз в жизни жалел, что не владею кистью! Выедешь на рыбалку: такой простор, такая красота, а запечатлеть - не судьба. А теперь - судьба! Кстати, скажу по секрету, строго между нами: у меня уже есть заказы на картины.
- Личико Гюльчатай не заказывали?
- Секрет!
- Занятия живописью вызывают те же эмоции, что и актерская игра?
- Когда играешь, идет бурный выплеск эмоций. Словно ты, переполняемый адреналином, выбегаешь во двор колоть дрова или, как у Высоцкого, кричишь: «Давай-ка, мать, водички принесу». Мне кажется, актеру проще выразить мысль, чем художнику. При рисовании идет постоянное неприметное вроде как движение изнутри, будто у себя из души что-то до этого накопленное, даже неосознанное, достаешь. Это трудовой процесс, он требует отдачи энергии, но, когда пишешь, не замечаешь, как выматываешься. Зато когда видишь результат работы - сам себе удивляешься: «Надо же, вот какой я, оказывается!»

Долой кастинг!
- Николай Львович, а не помешает ли ваше новое увлечение работе в кино?
- Я уже пенсионер, так что время сниматься есть. Правда, почему-то приглашают играть исключительно негодяев. Но я соглашаюсь, потому что съемки для меня - почти всегда праздник.
- Почему почти?
- Из-за словечка «кастинг». Такие идиотские требования на этих кастингах! К примеру, я прихожу, а меня просят попрыгать или повизжать. Спрашиваю: «Зачем? В чем моя задача в этом эпизоде?» Отвечают: «Да никакой задачи. Просто попрыгайте или побегайте». Прошу поставить камеру, дать сыграть эпизод, а они говорят: «Займемся этюдами. Не хотите? Тогда расскажите анекдот». Какие этюды-анекдоты?! Мы же не на первом курсе театрального! Эти игрушки в серьезной работе не нужны. Не скрою, однажды даже вспылил и хлопнул дверью. Я привык к нормальной работе, а не к идиотизму.
- А разве среди десятков претендующих на роль Петрухи в «Белом солнце пустыни» отбор проходил не так?
- Что вы! Там же были пробы, а не кастинг. Мне, заводскому пареньку, сразу дали сыграть перед камерой знаменитую впоследствии сцену под условным названием «Гюльчатай, открой личико!». Я, к слову сказать, шансов обойти профессиональных актеров не имел. К тому же накануне меня сбросила резвая лошадь, и я проехался по дороге лицом. Когда помощник режиссера меня увидел, недоумевал: «Зачем мне велели пригласить этакое чудо на пробы?» Ссадины загримировали как смогли. Я попросил вызвать меня, только когда очередь подойдет: боялся скопировать что-нибудь из показов других кандидатов, кажется, среди них был и Савелий Крамаров. Походил-побродил по коридорам, прикинул, что буду делать. Меня вызвали - сыграл. Подошел Владимир Евгеньевич (режиссер фильма Мотыль. - Л. А.) и пожал мне руку: «Поздравляю!» Я сразу понял, что победил.

«Четыре сбоку - ваших нет»
- После «Белого солнца пустыни» на вас обрушилась всесоюзная слава...
- Ничего подобного. Когда она должна была обрушиться, я маршировал на плацу. У меня имелась «бронь», но после съемок был настолько взбешен, что вспылил и ушел в армию. Не соверши я этого странного поступка, моя судьба, возможно, сложилась бы более счастливо. Когда я вернулся из армии, страсти по «Белому солнцу пустыни» несколько поутихли - стать востребованным актером было уже не суждено.
- Кто же вас обидел - актеры, режиссер?
- Нет, они-то как раз мне, юному непрофессионалу, помогали делом и добрым словом. Возмущение у меня вызвали околокиношные деятели, но я не хочу об этом даже вспоминать. оказался я, как говорили в фильме «Республика Шкид», в ситуации «четыре сбоку - ваших нет».

Пиковые вопросы
- Не многие сумели повернуть на светлый путь после таких событий, что случились в вашей жизни...
- А я не повернул. Просто начал новый этап. Если человек стремится к обновлению жизни, если ищет новое и находит его, то остается активным и молодым, способным не только переосмыслить свои действия, но и начать жизнь с чистого листа. Сейчас мне внуки очень помогают, держат в тонусе: старшему три с половиной, младшему - полгодика. Старший - шустрый как электровеник, задает пиковые вопросы. Приходится держать марку, быть для него интересным, читать книги. Да мне попросту весело наблюдать за ними!
- Времени ворчать на жизнь по-стариковски не остается?
- Не привык. Сколько меня в жизни обижали - я про это и не вспоминаю. Не надо жевать свои обиды, не надо распалять себя думами о том, кто какую гадость тебе сделал. Себе дороже. Иди вперед, вноси в жизнь позитив! Ведь как потом бывает: те же, кто тебя обидел, потом приходят за помощью. Я помогаю. Если бы я отказал, стал бы таким же, как они.

Людмила АНДРЕЕВА