Откровения

Владимир Косма: «Когда я увидел Неву - я онемел»

Легендарный французский композитор почувствовал себя в Петербурге по-настоящему счастливым

С грандиозным успехом прошел единственный в нашем городе концерт французского композитора Владимира Косма: его симфонические сюиты и джазовые вариации на музыкальные темы к фильмам «Высокий блондин в черном ботинке», «Игрушка», «Чудовище», «Невезучие», «Папаши», «Укол зонтиком» петербуржцы встретили овациями. Возможно, залогом успеха наряду с любовью к мелодиям Косма стало его особенно ответственное отношение к концерту в городе на Неве. Прежде чем предстать перед публикой, маэстро провел многократные репетиции в Большом зале Санкт-Петербургской филармонии. После одной из них композитор побеседовал с корреспондентом «Смены».

С широко открытыми глазами
- Вы помните тот день, когда впервые поняли, что доставляете радость людям?
- Я боюсь показаться нескромным, если расскажу об этом. Лучше я расскажу о другом дне - самом важном в моей жизни, поворотном дне. Тогда я, восемнадцатилетний, встретился с пожилой дамой и понял, осознал, что моя обязанность как музыканта - радовать людей. Эта мудрая женщина пришла послушать, как я играю на скрипке. Потом, после концерта, оказалось, что она - самый известный профессор по классу скрипки в Румынии (я ведь оттуда родом). Ей очень понравилось мое исполнение, я был счастлив от такой оценки. А потом она строго спросила меня: «Молодой человек, а почему вы закрываете глаза на сцене?» Я ответил: «Мадам, я так взволнован, когда играю, я настолько купаюсь в музыке, что все остальное в эти мгновения не существует…» Она ответила мне так, что эти слова я запомнил навсегда: «Вы не должны закрывать глаза. Удовольствие от музыки должны получать не вы, а люди. Потому что вы играете не для собственного наслаждения, вы играете для других, для их радости. Музыка - это то, чем нужно делиться». Под этим девизом я с тех пор и сочиняю, и исполняю.
- Одна из самых любимых ваших мелодий в России - мелодия к фильму «Игрушка». Неужели вы написали ее не для собственной радости, думая только о других?
- Вы меня поймали! Когда я ее писал, я наслаждался.
- А режиссер сразу обрадовался?
- Это был редчайший случай, когда музыка была принята моментально и на ура.
- А какой из двухсот ваших саундтреков к кино- и телефильмам дался тяжелее всего?
- Все остальные. Тут, похоже, люди получили больше удовольствия от прослушивания, чем я от кровавой работы над массой вариантов.

Больше музыки!
- Как вы думаете, сейчас вы на пике формы или впереди будет что-то лучшее?
- Вот уже пятнадцать лет я испытываю ощущение, что я потерял много времени в жизни попусту: не над тем работал, не то делал. Сейчас я пытаюсь компенсировать эти потери. Очень ценю время. Я занимаюсь оперой, пишу симфонии, сюиты, большие концерты. С одной стороны, много сил, может быть даже чересчур много сил, я потратил на киномузыку, но с другой - именно она дала мне возможность заниматься сегодня тем, чем я действительно хочу заниматься. Когда я вернусь в Париж, я сразу же начну писать новую оперу. К предложениям режиссеров кино и телевидения я отнесусь с большой осторожностью. Теперь я готов и могу делать вещи, где музыка занимает не второстепенное, а главенствующее место. Надеюсь, именно это новое и станет лучшим в моей композиторской биографии.
- Получается, что писать для кино, цирка или оперетты теперь для вас - низкий жанр?
- Ни в коем случае! Я, кстати, вообще люблю цирк и обожаю так называемую цирковую музыку: там особая выразительность. Уверен: лучше написать хорошее сопровождение к водевилю или душевную песенку, чем плохую симфонию. Просто для меня на данном этапе открываются новые горизонты именно в симфоническом звучании оркестра, в классическом жанре.
- Какой период вашей жизни вы считаете самым счастливым?
- Это сейчас. Прямо сейчас. Момент, когда я в Петербурге, когда я репетирую в Филармонии, когда я вижу прекрасных людей и неповторимый по выразительности город. Видите ли, самое первое потрясение от музыки я испытал, когда услышал симфоническую сюиту Николая Римского-Корсакова «Шехерезада». С той юной поры я мечтал посмотреть город, в котором рождается гениальная музыка. И вот я здесь и очарован еще больше, чем даже предполагал. Важно, что я могу переживать это счастье в 72 года, когда я еще полон планов, бодрости и не утратил всей полноты эмоций. Я счастлив!
- Что же, заветных желаний не осталось?
- Очень трудный вопрос для искреннего ответа… Если бы на свете существовало волшебство, я хотел бы встретить Мориса Равеля. Я хотел бы поговорить с ним, послушать его произведения в его исполнении. Я бы очень хотел о многом услышать от Римского-Корсакова. Здесь необъяснимым образом я то и дело вспоминаю об Александре Бородине. Вот о такой «волшебной» компании я мечтаю!

Четыре километра красоты
- Бытует мнение, что творец должен быть бедным, тогда он активнее двигается вперед. Вы согласны?
- Извините, это ерунда. В подавляющем большинстве случаев талантливые люди не бедствуют. Это естественно. Голодать, напротив, противоестественно, и любой нормальный человек до сих пор с болью в сердце воспринимает исключения из этого правила: жизнь Моцарта, например. Кстати, я успел заметить, что русские как-то особенно часто упоминают это слово «бедность». Возможно, вам кажется, что вы живете хуже, чем, скажем, французы и румыны. Ничего подобного! Есть свои недостатки, есть свои достоинства, но в целом, уверяю, я увидел прекрасный европейский город, где идет разная, но замечательная жизнь. Встречаются неблагополучные люди, нечистые углы. Так неужели вы думаете, что в Париже этого нет? Ваших музыкантов от наших не отличишь (кстати, они, быть может, даже радостнее и приветливее, чем наши), на улицах люди одеты так же, как и мы, и вся разница только в том, что у вас невероятное количество интересных и умных женщин.
- Значит ли это, что Петербург во многом похож на Париж?
- Даже вопрос так ставить нельзя. Петербург - совсем особенный. Он экстраординарный. Когда я увидел Неву - я онемел. Это что-то невероятное! Это ведь не река, это морской простор. Сена по сравнению с ней - кот наплакал. Заметьте, это говорю я, человек, который любит Париж и живет в нем уже чуть ли не пятьдесят лет. Мне можно верить. Смотрите, Невский проспект - это четыре километра красоты. А что Елисейские Поля? Четыреста метров - и все. У вас все мощное, грандиозное, во всем размах. А Париж - миниатюра с резными деталями. Видно, что если ваша история и была иногда жестокой, суровой, зато она была и эпически великой.

Людмила АНДРЕЕВА