Премьера со странностями

«Ревизор» наоборот

Режиссер Андрей Прикотенко поставил Гоголя по-дурненковски

«Ревизор» сыгран - и у меня на душе так смутно, так странно», - писал после первого представления пьесы Николай Гоголь. Похожие ощущения возникли и 176 лет спустя, после премьеры «Ревизора» на сцене Каменноостровского театра. Тандем у создателей спектакля - режиссера Андрея Прикотенко и драматурга Михаила Дурненкова, «осовременившего» текст Гоголя, - не очень-то сложился. Похоже, они рулили в разные стороны...

Городничий сменил пол
До премьеры театралы уже знали: вместо городничего на сцене появится городничиха, но на премьерном показе замена не вызвала особых эмоций. Все-таки за прошедшее время женщина-градоначальница стала явлением привычным. Не удивило и появление ее подружки, судьи Ляпкиной-Тяпкиной, густо накрашенной гламурной особы с кривым ртом. Будто мы таких не видывали! «Сладкую парочку», со вкусом сыгранную Ульяной Фомичевой и Полиной Толстун, зритель принял. А уж муж городничей в исполнении Тараса Бибича, этакая провинциальная тонкая штучка, способная и судачить с дочерью об оборках, и поставить фингал супруге, вызвал овацию.
Аплодисментов, вполне заслуженных, удостоилась и дочка городничего (Нина Петровская), и «гвоздь» комедии - Иван Александрович Хлестаков (Александр Кудренко). Последний нашел дорогу к сердцу зрителя. Каждый чувствовал, что есть в его пустейшей болтовне и завирайстве что-то такое, что, к стыду своему, позволяет себе иногда любой человек. Зал охотно смеялся над собой. По-гоголевски!

«Страшно, страшно, страшно!»
Благодаря экрану с анимацией сцена получилась глубокой, объемной, и сменяющиеся кадры переносили из гостиной на площадь, а иногда делали зримыми страхи или мечты персонажей. Несомненным украшением спектакля стала музыка Игоря Пономаренко, а также участие хора и группы танцоров «Скоморошки». При помощи этих коллективов, проявив незаурядную выдумку, постановщик достиг мгновенной смены сцен и, казалось, мог бы дать действию стремительный ход.
Однако птицей-тройкой «Ревизор» так и не промчался. Дело в том, что в редакции Михаила Дурненкова текст оказался перегружен повторениями. Городничиха говорит: «Страшно!», а хор повторяет раз за разом: «Страшно, страшно, страшно!» Конечно, повторение - мать учения, но и отец торможения. К тому же иногда текст «обогащается» матом. А давая взятку, актеры произносят дикую отсебятину: «как положено в нашем демократическом государстве», «как принято в нашем толерантном обществе». Для подобных «освежающих» добавлений нужно время. Где его взять? А сократить Гоголя - и дело с концом!

Роскошная вдова против коррупции
Попали под дурненковские ножницы почти все факты, которые раскрывают пустячную суть жизни персонажей, смысл которой или в хапанье всего, что видит глаз, или в желании пройтись козырем по Невскому. Гоголевские чиновники неотличимы друг от друга. Какие там претензии у купцов и граждан к ним - тоже не очень понятно. Разве что крайне выразительна роскошно пышнотелая унтер-офицерская вдова, показывающая Хлестакову, на каком месте она не могла сидеть два дня.
Ожидание самой яркой череды сцен, когда лучшие люди города один за другим суют Хлестакову взятку, оказалось напрасным. Актеры пробежали их по-быстрому, выскакивая к «ревизору» из-за дощатой двери с надписью «М» и «Ж». Таким попрыгунчикам, проводящим совещания в туалете, и кары-то никакой не положено. Ее и не будет. В данной постановке ревизор им не грозит. Вместо этого дочь городничей... рожает ребенка, который, захлебываясь плачем, возвещает о том, что ревизор все-таки приедет. Надо понимать, что борьба с коррупцией - дело далекого будущего?..

Упущенная выгода
«Ревизор» Андрея Прикотенко производит впечатление пирога, приготовленного по старинным рецептам, пышного, вкусного, в сверкающую корочку которого во­ткнули десяток «чупа-чупсов». Зачем?!
Ведь как хороша городничиха в сцене с Хлестаковым! Снять бы с нее ботфорты и поставить на место, уготованное ей Гоголем! В исполнении Ульяны Фомичевой это была бы грандиозная Анна Андреевна. А городничего, как и положено, сыграл бы мужчина. Например, тот же Тарас Бибич. Ему не пришлось бы для убедительности орать диким голосом весь спектакль и ругаться матерно. Он и так справился бы. Убрать бы еще «эм и жо», да вынуть из карманов порядком поднадоевшие либеральные фиги, да не повторять по десять раз «страшно!», а изобразить, как и положено актерам, - и тогда осталось бы место для всех слов Гоголя.
...Прекрасная состоялась бы премьера!

Людмила АНДРЕЕВА

12.10.2015