Очень личное

Рудольф Фурманов: «Как это не было подвига?!»

Народный артист ценит звание жителя блокадного Ленинграда превыше всех наград

Рудольфа Фурманова отличает невероятная интуиция. Судите сами: в конце пятидесятых, став едва ли не первым советским антрепренером, автором и постановщиком концертных гастрольных программ, он пригласил именно тех людей искусства, которые покорили зрителей в новом для себя жанре, - легендарных Николая Симонова, Аркадия Райкина, Андрея Миронова, Владислава Стржельчика. А четверть века назад Рудольф Давыдович предвосхитил время и создал театр «Русская антреприза имени Андрея Миронова». В основе его работы - те принципы, которые только годы спустя стали принципами назревшей театральной реформы в России. Режиссер, продюсер, актер и писатель - он во всем удачлив, он умеет увидеть талант и преподнести его зрителям в самом выигрышном свете. Но, кроме интуиции, Рудольфа Фурманова отличает удивительное качество - жизнерадостность. Почему удивительное? Потому что первое воспоминание этого заряженного на веселье человека - падение вражеского снаряда перед его родным домом. Об этом дне рассказал «Смене» сам Рудольф Давыдович.

У Египетского моста
- Рудольф Давыдович, когда началась блокада, вам еще не исполнилось и трех лет. Сохранила ли память какие-нибудь события того времени?
- Я не помню ничего ровно до того дня, как на углу проспекта Огородникова (сегодня он называется Рижским) и Дровяного переулка упала бомба. Мы с моей тетей Марией Громовой жили рядом, на проспекте Огороднико­­ва, 3. В тот момент мы стояли у входа в дом. Тетя воспитывала меня еще с довоенных времен, потому что мама умерла, когда мне был год и два месяца. Когда началась война, тетя ушла с работы, позабыла о своем высшем образовании ради меня и стала дворником в нашем доме. Чтобы быть со мной все время. Так вот, в тот злополучный день мы вместе дежурили перед нашим домом, и бомба упала прямо перед нами. Но не взорвалась. Так я, четырехлетний, получил воздушную контузию, и с тех пор ежедневно тетя водила меня в поликлинику.
- В блокаду работала детская поликлиника?
- Да, работала. Многое тогда работало. Город жил. Я ходил в поликлинику ежедневно: через день меня принимали то логопед, то физиотерапевт. Применяли разные процедуры, чем-то светили, что-то прогревали: делали все, чтобы я не дергался и нормально заговорил.
- С этого момента вы помните уже все?
- Помню, как трещал неслыханный мороз. Я болел, кричал, орал, температура была под сорок, весь горел. Выбегал во двор, ел снег. И опять болел. А в прачечной во дворе вместо хлеба жевал отстиранные тряпки. Помню главные чудовищные события, что происходили у меня на глазах: как рушились дома по соседству, как бомбили Египетский мост через Фонтанку. Хотя самого моста тогда уже не было, остались только гранитные устои, а вместо Египетского построили временный мост напротив переулка Усачева (сегодня он носит имя Макаренко). Вообще вся моя жизнь связана с Египетским мостом: когда его восстанавливали, я был мальчишкой, когда его отстроили - юношей. А затем вся молодость, все самое лучшее в жизни было связано с ним. Даже самая веселая игра в детстве проходила на фоне этого места.
- Что же это за игра?
- На набережной Фонтанки разорвалась бомба. Приехали саперы, все убрали, закидали землей. И получился такой заметный бугор. Когда стали ходить троллейбусы (маршрут шел по четной стороне Фонтанки), они очень забавно переваливали через этот бугор. А мы, мальчишки, прицеплялись сзади и катались. Вот это был восторг!

Забывать нельзя
- Рудольф Давыдович, все чаще слышны теперь мнения, что блокада - это трагедия, а подвига никакого не было…
- Как это не было подвига?! Тетя будущего народного артиста СССР Юрия Яковлева, врач, ходила каждый день с Каменноостровского проспекта на проспект Газа в больницу, работала там дотемна, а потом шла обратно. Пешком. Это не подвиг? А моя тетя и ее подруги, тушившие горящие зажигалки на крыше, - это не подвиг? А те рабочие, которые с винтовками за плечами после смены патрулировали Фонтанку, чтобы в городе был порядок? Да и те врачи, что лечили меня? А где нашли силы те люди, которые весной, под артобстрелами, расчистили Невский проспект и пустили по нему трамваи? Их звон звучал как песня победы! Трагедия - если бы все они сломились и умирали по своим углам. А они жили, работали, растили детей и защищали свой город. И защитили! Особые люди, особого мужества! Забывать о них нельзя.
- Вы рассказываете молодым о том времени?
- Да. Мне это кажется чрезвычайно важным. Все эти дикие разговорчики о том, что надо было сдать Ленинград, и сейчас бы мы пили баварское пиво и в ус не дули, - это все от крайнего невежества, дремучести, если хотите. Война шла на уничтожение. И если бы Ленинград не отстояли, этих поклонников баварского пива, этих говорунов просто не было бы на свете.
- Для вас день прорыва блокады - праздник или горькое воспоминание?
- Святой день. Вообще для меня Блокада - это слово, которое пишется с большой буквы. Я очень ценю присвоенное мне звание народного артиста России. Но во всех анкетах сразу после него я пишу: «Житель блокадного Ленинграда». Это превыше всех других регалий.

Людмила АНДРЕЕВА