В гостях у «Смены»

Борис Смолкин: «Удачной ролью жизнь не испортишь»

Известный актер прошел «Звездные войны», сыграл Ленина, а прославился как дворецкий

Первой ролью Бориса Смолкина была роль… Владимира Ильича Ленина. Он играл ее дома, перед зеркалом, каждый день, едва прибегая из школы. Вместо грима - акварельные краски, вместо костюма - что нашлось в шкафу. И не думал - не гадал юный пионер, что спустя десятилетия он обретет всенародную славу и признание в роли дворецкого Константина из телевизионного сериала «Моя прекрасная няня». Борис Смолкин в те годы, как и все школьники Страны Советов, даже не знал, что это за зверь такой - дворецкий! Наигравшись в вождя и повзрослев, Смолкин приступил к другим ролям - в спектаклях, фильмах, мюзиклах, опереттах. И везде он чрезвычайно обаятелен и искренен. Читатели «Смены» могут убедиться в этом еще раз сегодня. Итак, слово Борису Смолкину.

Расстелить коврик на площади
- Борис Григорьевич, не опасаетесь ли вы из-за роли дворецкого, принесшей вам популярность, стать «актером одной роли»?
- Я не думаю, что это так однозначно. Как вообще можно говорить, что удачная роль испортила актеру жизнь? И к тому же я к этой роли в «Няне» пришел уже достаточно сложившимся артистом. У меня за плечами много разных работ - и в театре, и в кино, и в дубляже. Ну что ж делать - понравилась публике именно эта роль! Ну и хорошо. Конечно, это не значит, что я ее сыг­рал лучше, чем остальные. Так получилось. Это случай. В кино, в театре случай - великая вещь. Поверьте: есть много замечательных артис­тов, и не только в столицах, но и в небольших городках, которым просто не выпал счастливый случай. Вот не выпал - и только потому публике неизвестны их имена…
- Что вам ближе - театр или кино?
- Конечно, я прежде всего театральный артист. Но все эти деления весьма условны. На днях мы проводили в последний путь Юрия Василь­евича Яковлева. Он какой артист? Театра или кино? Да просто выдающийся артист современности! Я изначально тяготел именно к сцене. Объясню почему. Кто-то из великих, кажется Немирович-Данченко, говорил, что можно построить грандиозное здание, оснастить его новейшей техникой, придумать музыку, поставить свет, но все это еще не театр. А вот вышли на площадь два артиста, расстелили коврик - и это театр. Конечно, и в кинематографе случаются чудеса. Но реже. Больше упор на спецэффекты. Хотя и там есть профи! Помню, позвала меня на студию дубляжа ее редактор, вдова Александра Демьяненко, и поручила озвучивать роль 120-килограммового полицейского в американском боевике. Я начал пыжиться. Озвучил. Их звукозаписывающая студия прислала мне благодарность, но сочла разумным пригласить другого актера. Причина - «нету массы тела». За тысячи километров по голосу определили!

«Гречи нет, ешь манную кашу!»
- Кто вам наиболее интересен из вашего «звездного» окружения?
- У меня разное окружение. Небольшая горстка читающих книги и ценящих классический репертуар театра - одно из самых предпочтительных окружений.
- А современные авторы и постановки вам не близки?
- Увы. Однажды студия на время съемок сняла мне квартирку в Москве на Марксистской улице. А там рядышком - книжный магазин. Я решил восполнить пробелы в знании современной литературы. Нашел много интересного и странного, но, знаете ли, я не тот петух, который, «навозну кучу разрывая», готов искать жемчужное зерно. Когда на­ткнулся на полку с классикой и достал - наугад - «Портрет Дориана Грея», дальнейшие поиски прекратил. Поспешил домой - читать, читать! Вы современную книгу такую назвать можете?
- Затрудняюсь. Но раз вы считаете, что осталась только «горстка читающих людей», то не ответите ли на два извечных русских вопроса: кто в этом виноват и что делать?
- Я думаю, что ответ на первый вопрос вы знаете сами. А что делать? Ничего. Потому что, боюсь, сделать уже ничего нельзя. Бесполезно.
- Но если, предположим, мы потеряли одно поколение в девянос­тые, то, может быть, сегодня возьмемся за внуков, приналяжем, вытянем?
- Нас очень мало. Нас процента четыре. Ну пять. Против агрессивного наступления на нашу культуру мы не выстоим. Под разговоры о том, что «пипл хавает», внедряется всяческая ерунда. Говорят, народ этого хочет. Народ хочет, потому что другого ничего не показывают. Давно уже. И ничего другого не дают. «Нет, ты будешь есть манную кашу!» - «А гречневую не дадите?» - «Нет у нас для тебя гречи, ешь манную!» Как мы можем противостоять? Их больше. Они сильнее.

Когда работа бодрит
- Борис Григорьевич, вы заряжаете весельем и оптимизмом на сцене и на экране, а отвечаете как-то невесело…
- Вопросы надо было веселые задавать!
- Сейчас исправлюсь. Вашим голосом говорит мистер Йода в «Звездных войнах». Как вам этот проект?
- Там много забавного, но в то же время странного. Когда нас отбирали на роли, приезжал представитель Лукаса. Он заставил нас смотреть все серии. Ну для меня это бред! Ничего не понимаю. Это тот случай, когда все новшества придуманы ради самих новшеств. Озвучивать трудно: на каждом квадратном сантиметре в кадре написано «Защищено Лукасом», «Защищено Лукасом». Не видно ничего! И вот ты ищешь свой персонаж, а он где-то вдалеке… Мучились. Собственно, я и до сих пор этого дяденьку озвучиваю. Продолжения следуют, и я, похоже, без работы не останусь.
- В этом нет ничего удивительного. Удивительно то, как вы выдерживаете такой ритм работы: спектакли в Петербурге и Мос­кве, съемки, постоянные переезды, да еще и дуб­ляж! Не хочется ли просто полежать на диване?
- С удовольствием бы прилег на диван. Но я плохо себя чувствую, когда нет работы в бодрящем ритме.

Людмила АНДРЕЕВА
Фото Святослава АКИМОВА